На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Славянская доктрина

6 444 подписчика

Свежие комментарии

  • Misha Glusch
    я не собираюсь из своего кармана кормить, поить, одевать, обогревать, охранять, лечить (сука!) и тд этих вурдалаков, ...Дискуссия о смерт...
  • Юрий Ильинов
    СБУ задержала подполковника группировки ВСУ «Хортица» по подозрению якобы в работе на ФСБ РФ Старший офицер ВСУ в зва...Бортников: первич...
  • Юрий Ильинов
    «Смертникам деньги не нужны»: кто стоит за терактом в «Крокусе» Скотт Риттер: радикальные исламисты не причастны к т...Бортников: первич...

Государственные испытания

 

Государственные испытания.

Нас победить невозможно – как только враг узнает,

как и чего стоит нам выйти в море – он тут же

откажется от своих злых намерений, ибо для людей,

замученных до потери пульса и соображалки бумагами

на берегу, море оказывается избавлением от всех

 проблем, а уж если ещё и подвернётся случай сорвать

свою злость на ком–то … 

Мои наблюдения.

 

часть 1.

Звонок.

Тихо и незаметно на полуостров Камчатка, столь желанный нашим южным соседям с раскосыми глазами и неуёмным аппетитом, надвигался вечер. На синем небе, слегка подбелённом лёгкими тучками, туда–сюда мелькали белоснежные чайки, столь любимые «зелёными» и столь же ненавидимые всеми фибрами юных душ военными моряками, за их беспримерную любовь гадить где и как только можно. Вспоминается случай: стоим мы как–то на подъёме Флага (а это – святое на флоте). Напротив нашего пирса лагом к берегу стоит ПКЗ, на котором наша бригада прожила 1,5 года после перевода её в Рыбачий из Завойко (тут большого секрета нет – поэтому компетентные товарищи могут не волноваться), так как наше начальство во главу угла вначале ставит «железо», что и было доказано всеми нашими перебазированиями, а как люди устроятся – «авось как–нибудь…».

Сей ПКЗ обтянут кончиками к нашему (с носа) и к соседнему (с кормы) пирсу. А на этих кончиках очень любят сидеть чайки и смотреть на всякие там построения, подъёмы и опускания и тэ пэ, и тэ дэ. И вот мы стоим, ждём команды: «ТоварищВремя вышло!», то есть пора поднять Флаг и с Божьей помощью начать очередной служебный день. И в 08.00 дежурный по ПЛ  крикнул, что было положено, и наш комбриг, капитан 1 ранга Вавилов Пётр Сергеевич, отдал команду поднять Флаг и Гюйс, что и было сделано. Одновременно с окончанием речи комбрига чайка, сидевшая на кончике ПКЗ, взлетела и по широкой дуге начала облетать наш строй.

В строю нашего штаба стоял капитан 3 ранга Панькин Владимир Антонович, офицер по кадрам, с объёмом талии в 1,5 раза превышающей его рост, который, как и все, приложил руку к уху и смотрел на процедуру подъёма Флага. А в это время… столь любимая «зелёными» чайка, не завершив облёт, видать поняла, что до туалета не долетит, а посему, дабы не грохнуться с высоты из–за переутяжеления, решила облегчить свой желудок, что и благополучно сделала.

Народ, кроме товарища Панькина В.А., как–то почувствовал грядущую неприятность и сделал шаги кто влево, кто назад, а кто и вперёд, но все как–то вышли из зоны «обстрела», а товарищ Панькин В.А. поймал раззяву и…

– А–а–а–а … , – далее я всех отсылаю к своему «Словарю военно–морского мата», ибо многие выражения были записаны мною именно после этого инцидента, правда, прорывались в речи товарища Панькина В.А. и некоторые старорусские слова, ещё бытующие в обиходе нынешнего поколения россиян, – козлина… уродина… твою мать… пернатое…  

Понятно, обидно хлопцу – стоял как положено, а тут сверху, при всём честном народе, чуть ли не под звуки Гимна РФ, обложили сверху донизу как последнюю … и не матом (к этому на флоте быстро приучают и никто за оскорбление даже не считает), а говном, белым и пахучим, а до штаба идти далеко, зато запах…

Итак, повторюсь – вечер был прекрасен, чайки летали и гадили сверху, Солнце не спеша закатывалось за горизонт, служебный день заканчивался медленно, но верно, как и гибель империализьма. Подведение итогов уже прошло и военный люд доделывал дела, которые  не  успел  доделать до подведения. Природа улыбалась и радовалась…  

Вечеру нашему до вечеров на хуторе, столь блистательно описанных Николаем Васильевичем Гоголем, было весьма далековато, но нет на Украине столь величавых и строгих сопок, вулканов и отрогов, щедро обрызганных июньским снегом, искрившим под лучами заходящего Солнца и навевающим лёгкую прохладу, освежающую очень горячие головы, кипящую кровь и затуманенные любовью к военной службе мозги доблестных защитников Родины.

Исполняющий обязанности всего и вся на нашей, как я уже неоднократно писал в своих скромных записках, почти что орденоносной бригаде, заставляющем впадать в нехилый ступор наших американских «друзей», начальник штаба Алексей Андреевич Якимов, носящий, не подозревая, позывной «Якимото», бывший командир атомной подводной лодки, соблазнённый в конце 2007 года начальством перспективой стать командиром бригады и в связи с этим не получивший честно заработанный им и его экипажем в 2007 году орден «За военные заслуги», сидел напротив компьютера в кабинете офицера по кадрам и тяжко смотрел в монитор.

Вы, наверное, уже привыкли к тому, что я иногда имею смелость брать на себя ответственность слегка уводить нить своего повествования в сторону, добавляя свои замечания о вещах, несколько к сути рассказа отношения не имеющих. Так и про компьютеры. Как любят наши начальники, чтобы им документы предоставлялись в напечатанном и электронном виде. Компьютер – вещь, конечно, хорошая, но, как я уже однажды написал, широкая компьютеризация зачастую ведёт к ещё более глубокой идиотизации народонаселения, уже скоро не будущего помнить как сложить три плюс два, – и с этой стороны я уже не смеюсь над монологами Михаила Задорнова о тупости американцев, ибо нынешнее поколение нашей великой и могучей уже начинает их обгонять в этом плане. Не поленюсь повторить мною уже однажды сказанное – если раньше, то бишь до применения ПК, для составления отчёта всегда хватало 1 банки растворимого кофе, 1 пачки сигарет, одного капитана 1 ранга Красильникова В.С., 1 бойца–чертёжника и 1 ночи, то теперь 4 персональных компьютера мешают 4 офицерам ПЛсоставить такой же отчёт за 4 месяца. А про продовольственные отчёты я даже не вспоминаю… Так вот о нас, о девушках…

Любит, повторюсь, наше начальство увидеть в «электроне» предоставляемый материал. Ему, наверное, так проще. Только вот, почему–то, это самое наше начальство никак не может вспомнить – откуда у нашего народа (я имею в виду ВМФ) компьютеры. Ну не трогает его такой вопрос нисколечко. Есть у нашего начальства любимая присказка: «Вначале выполните приказ, а потом его обсуждайте» и всё в таком же духе. Кого трогает, что никому эти самые компьютеры просто не поставляются. «У вас же есть спонсоры!» – любит утверждать начальство, обеспечивая за счёт этих спонсоров компьютерами себя в первую очередь и не вспоминая, что на подшевных вышеозначенных спонсоров уже как–то маловато остаётся.

Просвещённый читатель может подумать, что злорадствую или жалуюсь на превратности и несправедливости судьбы, но, поверьте, это не так. И не потому, что у автора в кабинете стоит спонсорский персональный компьютер, выменянный на свой, купленный в складчину офицерами ЭМС, и отданный в строевую часть для облегчения нелёгкого труда наших женщин, так как он уже слегка, так сказать, устарел (2-ой «пень», но рабочий…) и не потому, что все принтера, которые есть в этом кабинете, были куплены на чисто деньги тех же офицеров ЭМС, а потому, что тот компьютер, который пришёл из Москвы непосредственно в ЭМС нашего соединения, украшает кабинет другого начальника, а нам, то есть офицерам ЭМС, новый компьютер обещают в 2010 году, то есть ко времени, когда все офицеры ЭМС, которые сейчас служат, уже там находиться не будут.

Но начальство это ничуть не смущает – и поэтому им срочно, лучше – немедленно, сегодня же, в течение часа, мать вашу, предоставить в распечатанном (в цвете) и в электронном виде… Как–то меня это очень, так скажем, взволновало до глубины души, и я, подумав, открыл файлик «Excel» (люблю я писать программы в  этом формате) и составил программу – «Расчёт стоимости 1 печатного листа» формата 12 (А3 для тех, кто никогда не чертил) и формата 11 (А4 для тех же). Интересная получилась картинка. Если кому не лениво – проследите за полётом моей мятежной мысли: пачка бумаги формата А3 стоит около 380 рублей (500 листов – то есть каждый лист стоит 380/500 = 0,76 рубля); стоимость 1 цветного картриджа на принтер «НР» стоит 2.500 рубликов, чёрного – 1200 рубликов. Чёрного хватает на 500 листов (А4) или 250 (А3). Цветного хватает на 200 (А4) и около 100 (А3). Считаем стоимость формата А3: 2500 делим на 100, получаем 25 рублей. Учитывая, что на бумаге остаются и чёрные буковки, вычтём 5 рубликов, но учитывая амортизацию принтера, компьютера и стоимость электроэнергии, прибавляем 1,5 рублика. Итого 1 листик в цвете обходится в 21 рубль 50 копеек. Прибавляем 0,76 рубля, получаем 22 рубля 26 копеек. А таких листиков (например, по перегрузке АБ) мною было напечатано около 12, причём каждому и хочется, и требуется срочно, причём желательно в двух экземплярах…

Если кто считать умеет – только график перегрузки АБ одной лодки обошёлся ЭМС соединения в 267 рублей 12 копеек, ясен пельмень – за личный счёт…

А раньше, почему–то, обходились 3 листиками миллиметровки (12 формата, стоимостью 10 копеек каждый) и набором цветных ручек (4 штуки), стоимостью 35 копеек, итого, на все графики уходило 36 копеек с учётом расходования пасты. И всё было красиво начерчено и, главное, всем всё было ясно и понятно. Вот тут и думаешь – кто умный, а кто… начальник.

Итак, капитан 1 ранга Якимото сидел и смотрел в неучтённый, но зорко контролируемый бдящими товарищами, монитор и видел там… Нет не фигу, а очередной шедевр военно–морской мысли, исполненный в соответствии с РТП–2007. На моей памяти я уже сбился со счёту – какой раз приходится менять все учения, тренировки, занятия и т.д. (не все секреты можно рассказывать…) на новые образцы оформления. Сидят энные товарищи с кругозором командиров групп, причём не самых лучших, где–то и рожают… Не хочется обижать наших женщин – им надо кланяться в пояс за их подвиг (у самого двое киндеров) материнства, но лучше бы эти товарищи, которые где–то там сидят, рожали детей, может быть тогда офицерский корпус плавсостава и штабов соединений вздохнул бы с облегчением.

Я не вижу особой разницы в столбцах с названием «Время» и «Оперативное время»; между «Ожидаемые действия по сигналу и вводной» и «Ожидаемые действия обучаемых» и всё в таком же духе. А теперь посчитайте во что обойдётся переоформление всех корабельных учений ПЛ 877 проекта (а это около 1000 листов с двух сторон!, считая стоимость 1 пачки на 500 листов формата А4 в 180 рублей, а амортизация и свет на всё – в 35 рублей) – умножьте 1000×(180/500)×2×(1200/500)+35 = 1000×0,36×2×2,4+35= 1.763 рубля (и это не считая схем, карт и тому подобное). Это только на учения. А занятия, тренировки. Что самое интересное – действия–то остаются всё те же, не меняются. Вот и выходит всё это веселье экипажу где–то около 10.000 рублей. Нехило. А ведь на эти деньги в кабаке можно хорошо часа два посидеть и с пользой для здоровья, как говаривал мой первый механик, ныне отдыхающий на пенсии в вечном городе вечных невест (Иванове для тех, кто этого не знал, а такие, к сожалению, встречаются на моём жизненном пути, и довольно в больших количествах). И это всё безобразие – не считая затраченного впустую времени, которое, как любят говорить наши «добрые друзья» с ядерной дубинкой, – тоже деньги…

Шедевр на мониторе был исполнен аляписто, щедро обрызган краской и выносками, а потому как–то маскировал суть будущих телодвижений и манёвров – вот это и настораживало начальника штаба, впавшего в тягучую меланхолию. Напротив него сидел капитан 2 ранга Пониковский Станислав Семёнович (подпольная кличка ещё с училища, – «Папа»), вечный помощник НЭМСа по электрочасти почти что орденоносной бригады и почти что сам орденоносец, и смотрел на муки творчества на лике начальника штаба. Зашёл он по поводу рапорта о награждении подчинённого личного состава некими медалями Министерства Обороны и Главкома нашей военно–морской мощи (с приставкой «не»), который он подал в чаянии как–то отметить наиболее отличившихся подчинённых (которых у него, по его статусу и должности, не было, но за которых его частенько драли…) достойных с его точки зрения, дабы поднять престиж службы и рвение остальных.

О наградах замолвить хочу энное количество слов. У Покровского, которого я не люблю и очень сильно, есть хорошие слова о любом деле на флоте – там есть пунктик «Награждение неучаствующих». Понятно, что химику, каким бы грамотным он не был в своей специальности, до механика – сто вёрст, лесом и на четвереньках попой кверху, и поэтому ему не ведомо, что такое ИБМ, СПАСР и так далее, иначе у него в голове не родился бы бред сумасшедшего под названием «72 метра», за который именно ему, а не корове, надо было между рогов кое–что привязать и поджечь,  а  уж про плавание в воде и монологи под давлением в 7,35 кг/см2 я промолчу – химик, он и есть химик, что с убого взять, кроме ПГА ВПМ, и то с просроченными трубками…

Но тут он попал не в бровь, а в глаз. Тут нам на бригаду пришло три медали – командиру, СПК и помощнику командира за выход ПЛ из ремонта. Командир – это святое, тем более что товарищ не был сторонним наблюдателем, а фактически содействовал… СПК – что с Цербера взять, кроме анализа, короче, хрен с ним, говорят, что СПК – тоже когда–то был человеком, пусть потешится. Но каким боком затесался недавно назначенный помощник, к выходу ПЛ отношения не имевший, в эту компанию – тут, хоть убей, моё воображение отказывается понимать что–либо. А вот главное действующее лицо – механика как–то забыли. Но Станислав Семёнович, сам прошедший два ремонта и по полной программе испытавший все прелести и тягости ввода корабля в строй, не забыл. Поэтому, как–то стоя помощником ОД по ТБГ, он обратился к командующему по этому поводу, и целый адмирал приказал подготовить документы.

Как вы думаете, уважаемые господа читатели, кто на флоте всех важнее, красивее, расторопнее и умнее. Комфлота? Начальник штаба флота? Командующий орденоносным нашим соединением? Не угадали!!! Отдел кадров… Как любил говаривать незабвенный Иосиф Виссарионович – «кадры решают всё». И действительно, решают… кого наградить, а кому сказать, что ему уже за сорок пять, поэтому на него документы о награждении даже не отправлялись, мол ему уже не надо… Прошло уже полтора месяца с тех пор, как целый контр–адмирал (на должности вице) дал приказание подготовить документы о награждении командира БЧ–5 медалью «100 лет подводным силам», а документы так и не начали оформляться, так как на все вопросы Станислав Семёнович получал неизменный ответ, что разнарядки на награждение нет, поэтому, тащ, пошёл ты…

Оказывается, чтобы получить награду, не надо совершать никаких подвигов, не надо бодрствовать  и не спать ночами над материальной частью, вводя её в строй, не надо что–то изобретать и экономить государству 300 миллионов рублей, надеясь, что из этих сэкономленных денег когда–то тебе отстегнут на квартиру на Западе, не надо сидеть в прочном корпусе на лодке 20 лет, и не просто сидеть, а служить (и, как говорят, вроде неплохо), не надо тянуть на себе всю тяжесть должности механика, а надо просто попасть в разнарядку на награждение, пусть даже ты чмо, козёл и, если бы тебя не было, то флоту было бы гораздо лучше, оправдывая любимую мою поговорку – лучше ноль, чем минус…

Станислав Семёнович сидел и смотрел на Алексея Андреевича, который смотрел куда–то вглубь изображения… В это время ход его мыслей нарушил звонок телефона, мерзкий такой и противненький. На душе у Станислава Семёновича отчего–то стало поганенько, ибо за годы ношения погон интуиция у него обострилась невообразимо. Алексей Андреевич не спеша снял трубку и приложил её к уху. Затуманенный изображением на мониторе взгляд начальника штаба вдруг обрёл какой–то смысл и чёткость. В трубке пищало и булькало, а в глазах начальника штаба начинал разрастаться тихий ужас в виде дамоклова меча, остриё которого внезапно почувствовал над своим плечом и бравый капитан 2 ранга.

Что значит столько прослужить на флоте! Организм военнослужащего уже заранее начинает предчувствовать появление ценного пушистого зверька на букву «п» (писец, если кто не знает)…, так и Станислав Семёнович всеми флюидами своей души почувствовал, как пушистый хвост вышеозначенного зверька мёртвой петлёй начал затягивать его довольно нехилую шею.

Котова, Воронова, Кирена и СПК ко мне, – распорядился начальник штаба, положив трубку на место, – какие на хрен награды, –  тут до Станислава Семёновича дошло, что начальник штаба, как Пониковскому казалось, сидевший и не слушавший его, оказывается всё видел и слышал, – давай, готовься, – это уже начальник штаба сказал Пониковскому, – тебе тоже быть, сбор через 10 минут у меня в кабинете…

Пониковский вышел и пошёл искать своего начальника…

 

часть 2.

Подготовка к учению.

Все не спеша рассаживались по стульям в кабинете у начальника штаба – заместитель командира бригады капитан 2 ранга Котов Василий Васильевич,  командир ПЛ «Б–…» капитан 2 ранга Кирен Андрей Андреич, его СПК – капитан 3 ранга Столов Сергей Никифорович, НЭМС – капитан 2 ранга Воронов Виктор Васильевич и его бравый помощник по электрочасти капитан 2 ранга Пониковский Станислав Семёнович. Напротив сидел начальник всего и вся в бригаде капитан 1 ранга Алексей Андреевич Якимов. Начало совещания было многообещающим:

– К нам едет ревизор, – показав тем самым, что военно–морское училище, классы и академия не выветрили из него школьное образование, – а поэтому перед нами поставлена задача: обеспечить государственные испытания «АС–…», которого вроде бы как отремонтировали, напичкали компьютерами, как проститутку противозачаточными средствами, и теперь хотят сплавить этот шедевр конструкторской мысли на славный ВМФ. Нам поставлена задача: вам Андрей Андреевич, – взгляд бывшего командира АПЛ устремился на командира «букахи», – и вам, старпом, – палец указал на недавно награждённого капитана 3 ранга, – предстоит подготовить корабль, а нам, – имелись в виду Якимото, Воронов и Пониковский, – предстоит разработать учение – выход личного состава из аварийной ПЛ, лежащей на грунте, в «АС–…». Вопросы?

– А где задание, – вопросил НЭМС, сразу понявший, что ляпнул явно лишнее.

– Где–то на переходе морем, и не задавайте детских вопросов. Идите, работайте. Ещё вопросы есть?

Вопросов,  как  это  всегда  водится  на  флоте, ни у кого больше не было. Да и какие вопросы

могут быть у людей – что сложного написать учение, нарисовать карту и выполнить другие нехитрые манипуляции с печатной продукцией, о которых, из–за известных ограничений я не буду распространяться, а то наши «друзья» всё поймут, и наша боеготовность упадёт ниже уровня ватерлинии. Пусть погадают и поморщат свои лобики, а мы продолжим своё повествование.

Пониковский с Вороновым поднялись к себе на второй этаж, повернули направо, вошли в проём, по бокам которой крепились ожелезненные двери, прошли до дверей кабинета и повернули влево. Зайдя в кабинет, они прошли к компьютеру и дружно сели. Пониковский начал щёлкать мышью, затем открыл какое–то старое учение и работа закипела. Так как оба были грамотными людьми во всех отношениях, ничего сложного в написании учения им не представлялось. Действия личного состава они знали, всю схему организации и мероприятий они чётко представляли, поэтому через два часа был рождён шедевр военно–морской и механической мысли, оформленный по всем правилам.

Если кто–то заинтересуется самим учениям – приглашается в гости, а загромождать свой рассказ перлами, типа «БНсделал то–то и то–то, доложил тому–то», как–то не хочется, тем более, что имеющий уши, да услышит, в смысле – тот, кто знает, – тот поймёт, а кто не знает – пусть помнит, что «во многие знания многия печали». Было израсходовано 6 листов формата А4 (стоимостью в 10 рублей 18 копеек за всё), после чего, всё это безобразие скреплено степлером. Учение было готово. Зашедший командир подписал его, не читая, ибо в механиков верил, после чего отнёс начальнику штаба на утверждение и подпись. Последний в виду того, что во все тонкости дизельного флота ещё не влез, велел отнести механический опус заместителю командира бригады с тем, чтобы Василий Васильевич его «вычитал» и дал своё заключение. Читка длилась минут десять, никаких вопросов и замечаний у него по существу представленного материала не возникло, о чём он и сообщил Алексею Андреевичу.

Алексей Андреевич с облегчением вздохнул и поставил свою замысловатую подпись в верхнем правом углу, тем самым давая «добро» на начало отработки учения личным составом. На всякий случай, он сказал, в виде пожелания, подготовить чертёжик вышеозначенного действия, а также изобразить что–нибудь в виде КБУ «Покладка ПЛ на грунт», в которой непременно должно было быть и проверка прочного корпуса на герметичность, и дифферентовка ПЛ и покладка её, родимой, на грунт.

Время было 21.15. Механизм военной службы провернулся, и пожелания ВрИО, МИО и ПИО (временно, мгновенно и постоянно исполняющего обязанности) поднялись на второй этаж и остановили уж было собравшихся убыть домой капитана 2 ранга Воронова В.В. со товарищем в лице Пониковского С.С. Лица обоих вышеперечисленных товарищей омрачились, но, как говорится, при известной сноровке можно с тётей на площади (тут как с орденом Подвязки – «пусть будет стыдно тому, кто дурно об этом подумает…»). Но так как люди были военные, поэтому они опять включили компьютер, добыли старые плановые таблицы КБУ «Погружение ПЛ», «Дифферентовка ПЛ», «Покладка ПЛ на грунт» и в течение часа сотворили новое КБУ.

Ещё раз вынужден признать, что персональный компьютер – великая вещь и знающему человеку весьма облегчает жизнь в некоторых вопросах. Поэтому новое КБУ и было сотворено быстро. Со схемой дело обстояло несколько сложнее, но голь на выдумку хитра. Была взята чудом сохранившаяся схема выхода подводников через торпедный аппарат, и через час клацания мышкой была сотворена новая схема. Фигурки в спасательном снаряжении подводника (ССП), «прилёгшие» в аппарате, были оттуда перемещены в отсек и поставлены вертикально, на комингс–площадку была прилеплена в разрезе мини–ПЛ, в которой были помещены две фигуры в ССП и одна фигура втиснута в шахту выходного люка. Долго ли умеючи!...

Всё очередное творчество было скинуто на… и отдано кому положено. Кому положено прочитали что положено как положено и расписались где положено. После этих манипуляций товарищи Воронов и Пониковский с чувством глубоко удовлетворения поднялись к себе, выключили компьютер и в 22.45 счастливо убыли по домам (а в журнале учёта рабочего времени им был поставлен нормальный рабочий день!). Чох якши!

На следующий день на подъёме Флага они стояли, улыбаясь, готовые к проверке корабля и не догадывались, что ждёт их впереди. Солнце уже выглядывало из–за сопок, чайки летали и гадили, недостреленные собаки бегали по пирсам и тоже…, то есть служба шла своим чередом. После подъёма Флага выяснилось, что скоро к ПЛ товарища Кирена А.А. подойдёт ПЖК с группой товарищей для проверки комингс–площадки. Капитан 2 ранга Воронов В.В. после роспуска строя собрал механиков и поставил задачи, капитан 2 ранга Пониковский С.С. спустился на лодку, проверил ТО №–1 АБ, вставил дежурному по ПЛ за… – в общем, служба покатилась по заранее утверждённому, но ежеминутно изменяющемуся суточному плану.

В 10 с копейками к борту подошёл ПЖК. Описывать процесс проверки комингс–площадки  не буду, всё было до примитивности просто, но долго, хотя испытания прошли удачно, чему наши начальники в виду своей консервативности и всеобщему подозрению, что все нижестоящие их постоянно хотят обмануть, поиметь и т.д., естественно не поверили, но те, кто проверял – поверили и с чем все друг друга и поздравили. Далее день покатился, как ему и положено, к своему логическому завершению – к вечернему подведению итогов.

Сказку про Буратино (то бишь Пиноккио) в вольном переводе А. Толстого, думаю, читали все. Если кто и не читал, то напомню – был папой Карлой створён деревянный чурбан в виде человечка, который делал всё, так сказать, чтобы ничего не делать, то есть не учиться, развивать и повышать свой, не побоюсь этого слова, интеллект в виде образования, ну и, естественно, нарвался на Гайдара с Чубайсом, которые и обули его по полной программе (ну совсем как в нашей стране!) – отправили в полночь на поле дураков сеять денежки. С тех пор и повелось: чтобы уровень нашей военно–морской мощи (с приставкой…) повышался, работать офицеров заставляют, в основном, по ночам, оттуда и знаменитая поговорка: «Полночь, в стране дураков началась работа».

К чему я это всё. А к тому, что катализатором вот этого повышения является не что иное, как подведение итогов. Ну любят у нас это дело. Как правило, в суточном плане подведение должно начинаться в 17.00. Мечтать не вредно. Уже есть народная примета – если подведушки начались в 17.00, то её окончание жди к 20.00, если начались после 17.00 – окончания жди на час–полтора раньше. Офицеры штаба, ЭМС, командиры ПЛ собираются вместе и начинается обсуждение, зачастую типа: а вот матрос Пупкин, сволочь и сын обезьяны с ехидной, вчера нажрался, как свинья, а потому, командир, ты и сам недалеко ушёл, сиди и контролируй, и порядка у тебя нет и далее выводы распространяются столь далеко, что просто непонятно становится – как это человек ещё служит, а не сидит в местах столь отдалённых, а экипаж не расстрелян, а ходит по морям и вдобавок выполняет всякие там упражнения?

Про подведения я как–нибудь напишу отдельный рассказ, а сейчас упомяну, что через 48 минут после его начала (а началось оно, как вы, уважаемый читатель, уже успели догадаться, явно не в 17.00, а после ужина), ВрИО всего и вся обратился к Воронову В.В.и сказал:

Виктор Васильевич, что вы за х… здесь написали, – в глазах Якимотостоял вопрос, как слеза невинного ребёнка, – нас сегодня изе… за него как подруг с Тверской во всех позициях. Ну понятно, я с Вашими лодками дела не имел, но Вы–то…

В глазах Вороноваотразился вопрос начальника, и лицо его опечалилось. Не понял НЭМС– что же он такого натворил, за что ВрИОкомбрига был уестествлён по полной программе и даже от этого не получил удовлетворения, а это, как читатель понимает, чревато для подчинённых.

– Прошу указать недостатки, – НЭМСслужил долго и понимал, что задавать вопросы – «что» и «как» так же бесполезно, как и вредно…

– После подведения с Пониковским ко мне, – подведение продолжилось, и его тематика к нашему повествованию отношения не имела, с чем мы себя и поздравим, иначе рассказ сей превратился в роман толщиной никак не меньше «Войны и мира»…

Наконец–то подведение закончилось и товарищи Воронов с Пониковским явились пред светлые очи Якмото. Тот уселся в своё кресло и обратил свой взор на механиков:

– Я что–то не понял – вы когда–нибудь учения разрабатывали?

Оба механика махнули, не говоря ни слова, головами.

– Так почему нет учения «Дифферентовка ПЛ», «Погружение ПЛ», «Покладка ПЛ на грунт», «Всплытие ПЛ с грунта», «Выход личного состав из ЗПЛ» и «Обеспечение БЗЖ аварийной ПЛ»?

Оба  механика переглянулись. Так как Пониковский был старше своего начальника (он был капитаном 3 ранга когда его будущий начальник пришёл лейтенантом на бригаду), он подошёл к столу Якимото, взял из его рук учение, и, открыв первую страницу, на которой было написаны тема, учебные цели и прочая и прочая, ткнул пальцем во второй лист:

– Вот, Алексей Андреевич, в соответствии с новым РТП – эпизод номер 1 – «Дифферентовка ПЛ»…

Далее он начал листать листы сотворённого вчера шедевра:

– Вот эпизод №–2 – «Погружение ПЛ», эпизод №–3 – «Покладка ПЛ на грунт»…

Так он показал своему исполняющему всё и вся начальнику все им ранее перечисленные темы. Из всего этого было видно, что ни один начальник учения не читал и, скорее всего, даже не притрагивался к нему. Надо было спасать авторитет адмиралов, поэтому Якимото, сурово осмотрев подчинённых, изрёк:

– Разбить на отдельные учения и оформить как положено – со схемами и прочими примамбасами…

Старый воин – мудрый вин, поэтому механики не стали доказывать, что данное приказание – только перевод бумаги и краски, а молча взяли изваянный вчера свой труд, повернулись на сто восемьдесят и вышли из кабинета.

Снова они поднялись в свой кабинет, уселись за компьютер и принялись разбивать одно учение на шесть, как и было сказано начальством. Пониковский ни как не мог понять смысла данных манипуляций – в самом тексте учений ничего не менялось, просто бралась шапка от учения, вводная часть оставлялась прежней – учебная тревога, проведение инструктажа и так далее, из первоначального варианта бралась текстовая часть первого эпизода, переносилась в новое учение, а заключительная часть также оставалась прежней. Двадцать минут работы – и учение готово.

– Кто сказал на Бога «рашпиль», – промурлыкал Станислав Семёнович, заканчивая мероприятия по ваянию первого корабельного боевого учения «Дифферентовка ПЛ без хода» и ставя его на печать, в то время как Виктор Васильевич поднялся со стула и пошёл ставить чайник «на подогрев». Пока принтер тужился и выдавал из себя очередной шедевр механической мысли, Станислав Семёнович покопался в «Тотал Коммандер» и выудил на свет божий файлик с чертежом ПЛ 877 проекта с аварией (при поступлении воды) вариант номер №-1. Убрав изображение влившейся внутрь прочного корпуса воды, Станислав Семёнович недрогнувшей рукой пустил чертёж корабля на 4 сантиметра вниз, водрузив сверху синюю линию, обозначающую поверхность моря. На синей «глади моря» он схематично водрузил контур надводного корабля, который должен обеспечивать дифферентовку ПЛ и схемы связи с ним. После чего нарисовал стрелками перископную глубину и общую глубину места, где ПЛ собирается «исполнять грунт». Далее он облепил свой чертёжик кучей всякой другой информации, которую вам, читатель, пока знать не обязательно. Подписав всё это безобразие именем командира ПЛ «Б–…» капитана 2 ранга Кирена, он сверху широковещательно это назвал «Схема проведения дифферентовки ПЛ без хода» и утвердил именем всего и вся исполняющего Якимото, не забыв поставить дату.

Первое учение было закончено. Закончу описание изготовление его и я, завершив подсчётом калькуляции затраченных материальных и финансовых средств на его изготовление. Итак, ваяние «в металле» сего опуса обошлось ЭМС:

Листы формата А4 – на 1 одно учение – 8 шт., а всего 3 варианта;

итого 8×3×3,86 = 92,64 рубля;

Схемы на формате А3 3 шт.; итого 3×22,26 = 66,78

Суммарные расходы на изготовление 1 учения: 92,64 + 66,78 = 159,42 рублика.

Далее механические силы попили кофейку, воспользовавшись выданным им на паёк растворимым кофе под условным названием «пыль российских дорог» по аналогии с кофе «Пеле», после чего приступили к изготовлению остальных учений. Описывать подробно не хочется, а вот калькуляцию приведу:

1. Учение «Дифферентовка ПЛ без хода» – как я уже писал – 159,42 рубля.

2. Учение «Покладка ПЛ на грунт без хода»:

3 экземпляра по 12 листов каждый 12×3×3,86 + 66,78 = 205,74 рубля;

3. Учение «Всплытие ПЛ с грунта без хода»:

3 экземпляра по 12 листов каждый 10×3×3,86 = 115,80 рубля;

4. Учение «Обеспечение ГИ «АС–…» (стыковка и расстыковка аппарата)»:

3 экземпляра по 15 листов каждый 14×3×3,86 + 66,78 = 228,90 рубля;

5. Учение «Ведение БЗЖ ПЛ, лежащей на грунте, при поступлении воды»:

3 экземпляра по 10 листов каждый 8×3×3,86 + 66,78 = 159,42 рубля;

6. Учение «Обеспечение жизнедеятельности личного состава в ПЛ, лежащей на грунте»:

3 экземпляра по 6 листов каждый 6×3×3,86 = 69,48 рубля.

Итого нами было потрачено: 159,42 + 205,74 + 115,80 + 228,90 + 159,42 + 69,48 = 938,76 рубля.

На  этом  я  и  закончу  свой  рассказ  о том, как два механика из одного учения делали шесть.

После того, как принтер выплюнул последний лист испачканной краской бумаги, они вооружились степлерами и быстро сшили учения. Время было уже около 21.00, хотелось домой к родному телевизору. Станислав Семёнович позвал дневального из команды Кирена, но тот сообщил, что командир убыл, как было приказано сообщать всем – «в район пирса», а на самом деле – домой, к жене под крылышко. Это Стаса не опечалило, он быстро вооружился ручкой и, не задумываясь особо, расписался за командира везде, где это было необходимо.

После этого Виктор Васильевич отнёс на подпись учения к Якимото, но тот также растворился в просторах бытия. Дверь заместителя командира бригады была открыта, НЭМС зашёл туда и Василий Васильевич Котов подставил не столь уж мудрёную роспись (её при желании могли подделать все, кому надо, – но все также знали когда это можно делать, а когда нельзя) за Якимото. После этого Виктор Васильевич оставил кипу бумаги на столе у Василия Васильевича и с тем убыл из кабинета. Поднявшись наверх, и увидел, что Станислав Семёнович уже выключил орудие производства (компьютер) и стоял, одевшись, и ждал его. Виктор Васильевич не стал томить его ожиданием, быстро оделся, выключил свет в кабинете, и они, дружно выйдя из казармы, бодро направились в сторону верхнего КПП, лелея надежду попасть на десятичасовые новости…

 

часть 3.

Отработка КБУ.

– Товарищ адмирал…, – командир «Б–…» капитан 2 ранга Андрей Андреич Кирен стоял, вытянувшись перед командующим соединением контр–адмиралом Мановым Николаем Николаевичем и докладывал, что на подчинённом ему корабле всё в ажуре, материальная часть на радость нам и на погибель супостату в строю, а народ рвёт удила и рвётся в бой…

– Вольно, – скомандовал командующий, опустил руку и сделал шаг вперёд, – офицерам штаба ко мне…

– Вольно, – зычно отрепетовал команду Андрей Андреевич, также опустил руку от уха и, сделав шаг назад и вправо, пропустил командующего вперёд, после чего двинулся вослед за адмиралом.

На пирсе в две шеренги выстроились офицеры штаба соединения, напротив них – офицеры штаба бригады. Адмирал подошёл к ним и произвёл краткий, но выразительный инструктаж, после чего дал команду «Все вниз» и распустил строй. С тем все и начали спускаться внутрь корабля.

Первым спустились офицеры штаба бригады и растворились в недрах «потаённого судна». Следом пересчитали балясины трапа сверху до низу офицеры штаба соединения и также растворились в оранжевом свете корабельных лампочек. Последним спустился командующий и прошёл в центральный пост.

Знаете ли вы, господа читатели, что такое адмирал на борту. Это в старые добрые, так называемые «советские», времена если на корабль спускался адмирал, то это уже был не пушистый зверёк (читай часть 1), а полный финиш, то в нынешние времена присутствие адмирала на борту уже как–то и не воспринимается личным составом как нечто сногосшибательное. Сейчас, когда уже комбриг на борту воспринимается, в лучшем случае, как старшина команды, от которого лучше, правда, спрятаться куда подальше, то на прибытие адмирала народ наш уже смотрит как на прибытие командира группы, в лучшем случае, правда, с несколько большими полномочиями в плане изыскания недостатков в службе, но особенно в возможности заставить всех их устранить…

Поэтому вахтенный ЦП не спеша поднялся со своего стула, а в головёнке СПК даже не возникла мысль скомандовать «Смирно» и чего–нибудь доложить, наверное потому, что инструктаж на пирсе расставил всё по своим местам.

– Где суточный план?

Суточный план был явлён командующему и, судя по реакции последнего, не внёс умиротворения в душу адмирала. Я что–то не помню такого случая, чтобы любые прибывшие проверяющие не нашли изъянов в суточном плане на любом корабле, и это не удивительно – ибо, если не найти недостатков, то обязательно укажут, что ты ничего сегодня не делал.

В этом плане очень показательна подготовка корабля к выходу в море, особенно на нашей бригаде. Приходит лодка с моря. Проплавала она там дней двадцать, отработала там кучу задач, учений, тренировок, нанырялась и навсплывалась, приходит с моря и узнаёт – через неделю в море. Начинается подготовка к выходу в море.

С чего, спросите вы? Правильно, не с выходного личному составу, а с проверки начала подготовки в море. Составляются планы километровой длины, чертятся карты, схемы и решения (цену, количество и размеры не буду указывать, ибо враги смогут узнать, но, поверьте, нехилая сумма и немалое количество), народ начинает готовится. Прибывает штаб бригады и начинается. В конце дня пишутся рапорта, составляется приказ о проверке, пишутся  контрольные листы устранения замечаний и ставятся задачи, чтобы срочно, к утру и т.д.

Через день, который потрачен, как указано в суточном плане, на выполнение мероприятий, указанных в контрольных листах устранения недостатков, опять прибывает штаб бригады, но уже с целью проверки готовности корабля к выходу в море. Чуете, какое внимание к подводникам?! Ессно, после проверки пишется приказ, очередные контрольные листы и выполняются (опять срочно, к утру…) мероприятия по устранению. На следующий день в обед прибывает штаб соединения и начинается опять проверка. Как вы думаете – какая оценка ставится личному составу? Правильно, козлы, уроды, ничего не умеют, ничего не знают, в узкости плавать не умеют, погружаться не умеют, всплывать – вообще как это им удаётся и т.д. Опять пишется приказ, контрольные листы и так далее по перечню. Вечером начинается устранение недостатков, чтобы срочно и к

утру, а заодно вытаскиваются на пирс ССП, АРО, НСУ и прочее и прочая…

Перед выходом в море прибывает штаб группировки, правильно, опять в обед. Как вы думаете – какая оценка ставится личному составу? Правильно, кто этих чудиков дважды проверял?, – ничего не умеют, ничего не знают, в узкости плавать не умеют, погружаться не умеют, всплывать – вообще как это им удаётся и т.д. Опять пишется приказ, контрольные листы и опять к утру и срочно.

Короче как у Жванецкого: «Консерватория, валюта, золото, суд, Сибирь. Консерватория, торговля, меха, золото, суд, Сибирь. Консерватория, икра, рыба, золото, суд, Сибирь. Может в консерватории что–нибудь исправить?». Так и у нас… Может в проверке что–нибудь исправить…

В этот же день прибывает ИБМ, тоже в обед, как всегда. Народ, обалдевший от трёх проверок, разрывается на части – и проверяется и предъявляется. Куча старших офицеров ползает по кораблю, народ бдит, служба идёт – все при деле. Опять–таки повторюсь, что мысль проверяющего всегда одна – если ты ничего не «накопал», то командование сочтёт тебя бездельником с соответствующими финансовыми выводами, вот и получается, что двадцать суток плавания в море, оказывается, ничему не научили личный состав.

Кончается всё всегда одинаково – после устранения замечаний готовы выйти в море. И народ вместо отдыха «устраняет», снова растаскивает ССП, АРО, НСУ и прочие и прочая по отсекам, укладывает на места, и выходит, и плавает себе спокойно, с великой благодарностью вспоминая слова адмирала Макарова: «В море – как дома»

Так вот, возвращаясь к нашим баранам, адмирал указал СПК на кучу недостатков в суточном плане и, оставив капитана 3 ранга в лёгком обалдении (ибо перед этим суточный план успели проверить офицеры штабов бригады и соединения), вышел с ЦП, спустился на нижнюю палубу и перешёл в 1–ый отсек.

Там, не увидев никого (электрик первого спрятался за щит автомата РЩП №–1 и слился с переборкой так, что даже шедший вслед за адмиралом капитан 2 ранга Пониковский Станислав Семёнович не сразу его увидел, вернее даже не увидел, а почувствовал, так как знал примерно, где тело могло находиться), адмирал удивлённо покачал головой – никто не встречает и не докладывает!, – и по трапу поднялся на торпедную палубу. Показав кулак моряку, Станислав Семёнович вслед за адмиралом поднялся туда же.

Адмирал прошёл по торпедной палубе в нос и присел на раскладной стульчик, приготовившись наблюдать за отработкой столь выстраданного корабельного боевого учения. На торпедной палубе собрались все заинтересованные лица, а также лица, изображающие вид, что без их присутствия ничего путного в проведении учения не случится. Флагманский минёр соединения занял позицию около пресс–исполнителя СГР, понимая, что его глубочайшие знания минно–торпедного оружия никак не смогут повлиять на процесс открывания двух клапанов осушения комингс–площадки.

– А  где схема выхода личного состава в «АС–…»? – спросил командующий.

Все начали судорожно оглядываться в недоумении, всем своим видом показывая: «Ну что же вы, братцы, так обослися, схему не повесили, как теперь выходить–то, а?». Как раз в это время на торпедную палубу и поднялся капитан 2 ранга Пониковский Станислав Семёнович с двумя схемами формата А3 и двумя – формата А4, общей стоимостью в 66 рублей 78 копеек, которые и после получения соответствующего разрешения протянул командующему. Командующий развернул схемы, внимательно осмотрел их и спросил, указывая на схему осушения комингс–площадки: «А где они находятся?»

Командующему простительно, ибо у него за плечами славное атомоходческое прошлое, классы, две академии, дивизия и штаб группировки, поэтому Пониковский не удивился, а отнёсся к вопросу с пониманием – ибо относился к командующему с уважением не столько за погоны, сколько за опыт и знания, а знать, где какой клапан прилепили с похмелья наши конструктора, командующему вовсе не обязательно, главное знать, что они существуют и в каких случаях ими надо пользоваться. Пониковский указал пальцем на два клапана, расположенных слева (если смотреть в нос) от шахты люка, маховики которых окрашены в зелёный, как нос у лягушки, цвет, и объяснил, что бортовой клапан открывается при осушении, а его два дублёра (один из которых льёт воду за борт, а второй – в специальный колодец, из которого по трубопроводу сливается в трюм кафердама, откуда помпой (или ГОНом) откачивается за борт, с чем я её и поздравляю – нехай плющится себе) служат для того, чтобы их открывали в зависимости от – читай курсивом  в  скоб-

ках.

Итак, клапана были означены, и адмирал понял весь суровый механизм осушения комингс–площадки, но что–то его насторожило

– А где маркировка клапанов? – спросил он Пониковского. Тот указал на две цифири, нанесённые на клапана.

– Надо повесить бирки!

Пониковский не понял – какие бирки, о чём он и спросил командующего, который взглянул на него с сожалением – мол, что с убого взять.

– С номерами…

– Так они же отмаркированы!

Тяжело говорить человеку, что если он туп, то это надолго, и, скорее всего, навсегда, и даже к старости вряд ли излечится.

– Чтобы видно было, – с лёгким раздражением ответил командующий, всем своим видом давая понять окружающим, что если «приказание дано – выполни его, а потом спрашивай».

Пониковский, посмотрев на адмирала, понял, что дальнейшая попытка общения с адмиралом ничего хорошего ему не принесёт, промолчал, даже не пытаясь озвучить вопрос, вертевшийся у него на языке: «Кому видно?». Опять вынужден повторить, что прошлое, «советское» воспитание офицерского состава мешало понять Пониковскому, в которого с лейтенантских времён вбили, что механик, командир отсека, да и любой лодочный офицер расположение основной арматуры на корабле должен знать на ощупь и уметь ей пользоваться в полной темноте, поэтому маркировка на неё нужна только в процессе обучения, а никак ни при борьбе за живучесть или использовании технических средств, а уж тем более вешать бирки для…

– Где перечень сигналов для «АС–…»? – снова спросил командующий.

Пониковский указал на плакат, что висел рядом с торпедным аппаратом, но там сигналы отличались  от  тех,  которые  использовались  при  выходе личного состава из аварийной подводной

лодки через торпедный аппарат. Командующий сурово взглянул на Пониковского:

– Почему не откорректированы?

Пониковский тыковку чесать не стал и валить всё на командир ПЛ, который не просто должен был – а обязан! был заставить своего минёра, который дослужившись до звания капитан–лей-тенанта так и не смог осилить зачёты на допуск к исполнению обязанностей командира отсека. Поэтому Станислав Семёнович, как всегда в таких случаях делал, включил «дурку» и,  смотря  ясными и преданными очами на командующего, бодро ответил:

– Щас будет…

После чего быстренько спустился с торпедной палубы, прошёл в каюту к механику, мать которого в своё время преподавала у него черчение в бытность того (Пониковского) курсантом, воткнул … в компьютер и через десять секунд в трёх экземплярах распечатал таблицу с сигналами, которая была пришпилена к учению «Обеспечение ГИ «АС–…» (стыковка и расстыковка аппарата)», один экземпляр которого, кстати, находился в руках у командующего. Но зачем раздражать адмирала – легче потратить 11 рублей 58 копеек – и все вопросы отпадут сами собой.

Исполнив  приказание  адмирала,  Станислав  Семёнович  с чувством выполненного долга покинул каюту механика, прошествовал в первый отсек и поднялся на торпедную палубу.

– Ваше приказание выполнено, – доложил он командующему, протягивая тому один экземпляр распечатанной таблицы с условными сигналами.

– Заламинировать и повесить у люка, – приказал адмирал, ничуть не заботясь о том – как и за чей счёт будет выполнено это приказание.

Станислав Семёнович грустно осмотрел кучу народа, толпящегося на торпедной палубе. «Как же я буду скучать по этому долму на пенсии, – подумалось ему, – но «на челе его высоком не отразилось ничего». Тут адмирал обратился к нему:

– Покажите как будете давать сигналы.

Честно говоря, Станислав Семёнович и не собирался никому давать никаких сигналов, считая, что умения и тямы стучать молотком по металлу хватит у любого моряка, так как идти в море на корабле Кирена ему не хотелось – он только что (не более недели назад) пришёл на ней с морей и ему хотелось немного отдохнуть. Но с начальством не поспоришь…

Поэтому он взял молоток и продемонстрировал адмиралу – как он будет стучать молотком по кремальерине нижнего входного люка 1–го отсека. С первого раза адмирал не понял, так как Станислав Семёнович постучал безо всяких комментариев, ибо думал, что комментарии, как говорил очень известный товарищ, здесь неуместны. Адмирал попросил повторить, Пониковский в тишине опять постучал, ничего не комментируя.

– Что–то не понял – это что за сигналы? – брови адмирала поднялись вверх.

– В соответствии с таблицей, – было ответствовано ему.

Адмирал задумался. Никто из присутствующих не пожелал прервать ход мыслей командующего, и поэтому все стояли тихо, стараясь не шевелиться. Наконец адмирал нашёл выход из положения:

– Покажите первый сигнал – «Начинаем работу по таблице сигналов №-1». Начальнику КП подняться наверх к входному люку 1–го отсека. Дайте ему молоток, – добавил адмирал, обращаясь к Якимото. Тот зыркнул на командира 1–го отсека, и молоток явился. Начальник КП спустился с торпедой палубы вниз и через минут десять открылся верхний входной люк 1–го отсека и в проёме появилась голова начальника КП.

– Я готов, – доложил он вниз и адмирал обратил свой взор на Станислава Семёновича.

Пониковский, чувствуя себе полным идиотом, лихо отбарабанил дробь молотком по кремальерине, что означал – «Начинаем работать по таблице сигналов №-1».

Сверху донёсся голос начальника КП:

– Слышимость отличая!

Адмирал поднялся со стульчика и подошёл к нижнему входному люку.

Пётр Василич, не надо кричать – отрепетуй сигнал.

Капитан 1 ранга, кряхтя, медленно согнулся и взмахнул рукой с молотком. Тут прорвало Станислава Семёновича:

– Только не по комингс–площадке стучать!

– А куда, – донеслось сверху.

– По своей голове, – как всегда не обращая внимания на звания и должности рявкнул Пониковский, – кто потом зеркало шлифовать будет. По люку стучите…

Капитан 1 ранга отбарабанил дробь по открытому люку. Адмирал успокоился и сел снова на стульчик.

– Механик, не надо волноваться. Переходим ко второму сигналу. Дать сигнал «Как себя чувствуете»

Механик подошёл к отверстию и крикнул наверх:

– Стукните 1 раз.

Начальник КП стукнул. Пониковский взял эмэлку и доложил в ЦП:

– Получен сигнал один удар.

В центральном думали недолго и ответили:

– Передай наверх – нормально!

Пониковский взял молоток и стукнул по кремальерине, после чего доложил в ЦП:

– Передан наверх сигнал – один удар.

В том же духе были отработан и сигнал «два удара» – «Начинаем осушать комингс–пло-щадку». После того, как Пониковский закончил стучать по кремальерине, он положил молоток на направляющую, встал левой ногой на торпеду, что лежала внизу слева от прохода, правую ногу – на торпеду, что покоилась справа, дотянулся до верхнего клапана, после чего открыл второй клапан, от которого шла труба в колодец на торпедной палубе.

– Какой диаметр трубопровода – спросил адмирал.

– Dу… мм.

– За сколько осушится комингс–площадка?

За всю свою службу Пониковский ни разу не осушал комингс–площадку в трюм – только за борт. Поэтому он произвёл в голове простенькие вычисления и ответил:

– За … минут.

– Вы проверяли?

Вопрос поставил Пониковского в тупик. Зная объём комингс–площадки и переходного тубуса аппарата «АС–…» в метрах кубических, а также условный диаметр трубы осушения – то высчитать время, потребное на осушение не стоило большого труда – вспоминаешь, читатель, задачку в школе про бассейн и сливную трубу. Поэтому, не опуская честных глаз (зачем расстраивать адмирала?) он бодро ответил:

– Так точно, результаты записаны в журнале ТТД БИТС, готов предъявить…

Что значит молодцеватый ответ и преданный взгляд – адмирал поверил капитану 2 ранга и не стал требовать журнала. Но одно его озадачила:

– А колодец переполняться не будет?

Пониковский не стал объяснять, что диаметр сливной трубы с колодца торпедной палубы больше сливной трубы от дублёра клапана осушения комингс–площадки, а просто ответил:

– Нет.

Но адмирал усомнился и принял решение:

– Сделайте слив непосредственно в кофердам мимо колодца.

Жалко не было рядом Кормилицына – главного конструктора «Варшавянки». Однако Пониковский, как и любой здравомыслящий военнослужащий, прослуживший (в календарях) более 25 лет, спорить с адмиралом не стал и расстраивать его тем, что любые нововведения на корабле должны выполняться только с разрешения разработчика корабля, а просто ответил:

– Есть.

Адмирал встал со стульчика. Народ подобрался и выпрямился. Адмирал оглядел всех зорким взглядом и сказал, обращаясь к Якимото:

– Комбриг, пройдись по учению ещё пару раз, налейте в кафердам две тонны воды и замерьте время осушения. После ужина – ко мне с командиром на планирование

Все облегчённо вздохнули. Адмирал со свитой под залихватскую команду «Смирно», поданную Якимото, сошли с борта корабля и направились к корню пирса. Кирен, проводив их, скомандовал: «По местам стоять к осмотру ОиТС (оружия и технических средств)», с помощью механика и Пониковского привёл состояние ОиТС ПЛ «по–швартовному», проинструктировал дежурно–вахтенную службу и на этом отработка корабельного боевого учения закончилось…

 

часть 4.

Перед испытаниями.

На следующий день на бригаду приехал Заместитель командующего… из города Петропавловск–Камчатский с целью проверки качества подготовки корабля товарища Кирена к государственным испытаниям «АС–…», полноты и качества отработку КБУ (6 штук – читай главу 2), а также проверки командования объединения и бригады к руководству этими самыми испытаниями.

Так как шедевр автопрома (читай рассказ «Инструктаж»), который привёз контр–адмирала на пирс, где располагалась бригада, прибыл в 12.20, то, естественно, поверка затянулась до 17.45 вечера. Описывать ход отработки учения не буду – за маленьким исключением она повторяла всё, что было описано мною в главе 3, за исключением распечатки таблицы сигналов (5 штук распечатанных и заламинированных находились на торпедной палубе и тут же были вручены старшему начальнику вместе с такими же заламинированными схемами и сброшюрованными плановыми таблицами учений – общей стоимостью в 486,48 рубля).

В 17.45 на корабль позвонили из штаба объединения и довели до старшего начальника, что из Владивостока поступила телеграмма с указаниями по ходу проведения государственных испытаний и ему и командиру объединения срочно необходимо с ней ознакомиться. Контр–адмирал, расстроенный тем, что не удалось ему отшлифовать действия личного состава по подаче сигналов (ударами молотка по кремальерине) и осушению комингс–площадки (открыванию 2 клапанов), закруглился с учениями, приказал командиру бригады ещё пару раз провести отработку учений, поднялся наверх с командиром объединения и начальником штаба и убыл в штаб… 

Итогом знакомства руководящего состава с телеграммой явилось следующее: два адмирала, капитан 1 ранга и два капитана второго ранга молча сидели в кабинете ЭМС соединения и смотрели, как третий капитан 2 ранга щёлкал по «клаве» компьютера (опять–таки вынужден обратить, читатель, твоё просвещённое внимание, что спонсорский компьютер не принадлежал к собственности ВМФ, а был обменен в строевую часть на купленный в складчину офицерами ЭМС, памятующими о том, что «они много получают», но это так к слову на заметку хвалёным бизнесменам «процветающего капиталистического Запада» – надеюсь верить, что до такого там ещё не додумались – вот она где экономия–то государственных средств!!!).

Мозги в черепах у высших и старших офицеров уже давно отказались что–либо соображать, так как время было пол–второго ночи, выпито было несметное количество растворимого кофе «Нескафе», своим запахом и вкусом сильно смахивающим на пыль не только бразильских, но и российских дорог, а также съедено было около килограмма печенья, от которого у всех была стойкая изжога.

Если вы подумали, что данные адмиралы и офицеры сидели и ничего не делали – не верьте первому впечатлению. Они занимались очень важным делом – перерабатывали планы и плановые таблицы учений, которые были озвучены мною в части 2 настоящего рассказа. Дело в том, что командование объединения были по факсу переданы на флот плановые таблицы учений (стоимость пересылки я не знаю – не считал, но думаю, что цифиря будет нехилая), перечислять которые я не буду – смысла нет, и которые изваялись Вороновым и Пониковским позавчера вечером и были представлены на суд божий командованию бригады и объединения,

Командованию флота не понравились плоды творческих мух офицеров соединения дизельных подводных лодок, расквартированной в славном городе Рыбачий. Были присланы указивки в виде телеграмм с указаниями и требованиями.

Два адмирала и четыре старших офицера сидели в кабинете ЭМС почти что орденоносной бригады и переделывали плановые таблицы. Как вы думаете, товарищи читатели, что они переделывали? Правильно – так называемую шапку. Оказалось, что проводить учение должны не офицеры штаба бригады, а офицеры штаба соединения, вследствие чего было необходимо – американцы и прочие наши «друзья» могут не волноваться – указывать что надо было сделать я не буду, а те, кто имеет отношение к флоту, – тот и сами поймут.

Вследствие мудрого указания командования флота на изготовления (переделку) учений было затрачено:

– времени – 6 часов 15 минут (с учётом согласования, вычитывания и распечатки), так как:

а) сначала были взяты образцы из штаба объединения, затем оказалось, что они выполнены в формате Word–2007, который Пониковский терпеть не мог из–за того, что командная строка занимала треть экрана и надо было щёлкать очень долго для того, чтобы найти необходимую функцию, а он привык к формату Word–2003, который и подстроил для себя, поэтому ему пришлось опять идти в штаб объединения и переводить образцы в нужный формат

б) была обнаружены куча вирусов от которой в течение 28 минут Пониковский избавлялся с помощью антивируса Касперского, купленного опять–таки за личный счёт (900 рублей за годовой формат), не считая обновлений, которые он скачивал из Интернета (понятно – так же не за счёт Министерства Обороны).

в) согласования фамилий и должностей лиц, причастных к  проведению  данного  учения,  но пребывающих и по сей день в счастливом неведении что они этим занимались – ну и слава Богу, так как, как вы потом узнаете – фактически в учениях принимало непосредственное участие 4 человека!

– финансовых средств:

1. Учение «Дифферентовка ПЛ без хода».

3 экземпляра по 12 листов каждый 12×3×3,86 + 44,52 = 183,48 рубля;

2. Учение «Покладка ПЛ на грунт без хода»:

3 экземпляра по 12 листов каждый 15×3×3,86 + 44,52 = 218,22 рубля;

3. Учение «Всплытие ПЛ с грунта без хода»:

3 экземпляра по 12 листов каждый 13×3×3,86 = 150,54 рубля;

4. Учение «Обеспечение ГИ «АС–…» (стыковка и расстыковка аппарата)»:

3 экземпляра по 15 листов каждый 17×3×3,86 + 44,52 = 241,38 рубля;

5. Учение «Ведение БЗЖ ПЛ, лежащей на грунте, при поступлении воды»:

3 экземпляра по 10 листов каждый 11×3×3,86 + 44,52 = 171,9 рубля;

6. Учение «Обеспечение жизнедеятельности личного состава в ПЛ, лежащей на грунте»:

3 экземпляра по 6 листов каждый 9×3×3,86 = 104,22 рубля.

Итого нами было потрачено: 183,48 + 218,22 + 150,54 + 241,38 + 171,90 + 104,22 = 1069,74 рубля. Счёт за пересылку факсом я не знаю, поэтому упоминать про неё не буду..

Как видите, сумма несколько выросла, но, понятен ёжик, ни один из адмирал (ни в Рыбачем ни в Петропавловске–Камчатском, ни во Владивостоке) и не подумал спросить – за чей счёт банкет–то? 

В 02.05 всё было закончено – каждая буква и каждая запятая вычитана, согласована и откорректирована, заместитель командующего… забрал свои экземпляры, командующий объединением – свои экземпляры, а товарищ Якимото вцепился в последний экземпляр, с которым и покинул место творческих мук…

Воронов с Пониковским выключили свет в кабинете, быстро оделись (надели фуражки) и, дружно выйдя из казармы, бодро направились в сторону верхнего КПП, уже не лелея надежду попасть на хоть какие–то новости, а желая только выспаться, так как уже сегодняшнее восьмичасовое построение на подъём Флага, как все понимают, никто не отменял…

 

часть 5.

Испытания.

Это будет самая короткая часть – ибо в море, как я уже неоднократно писал, люди отдыхают от приготовлений тамо всяких к выходу в море. Недаром на нашем флоте существует поговорка, очень верно отражающая суть всей флотской боевой подготовки: «Любовь к морю прививается созданием невыносимых условий на берегу».

Лодка товарища Кирена А.А. вышла в море под чутким руководством командира объединения с полным экипажем и с присутствием (для поддержки штанов):

– заместителя командира бригады капитана 2 ранга Котова Василия Васильевича;

– начальника ЭМС бригады капитана 2 ранга Воронова Виктора Васильевича;

– помощника НЭМС капитана 2 ранга Пониковского Станислава Семёновича;

– флагманского РТС объединения капитана 1 ранга Седова Юрия Петровича;

– флагманского РТС бригады капитана 3 ранга Пушкова Юрия Сергеевича, уже поступившего в ВМА, но придержанного с отлётом на выход в море;

– помощника флагманского связиста объединения капитана 2 ранга Курагина Владимира Михайловича;

– флагманского связиста бригады капитана 3 ранга Асимбаева Рослана Бикболатовича;

– флагманского минёра бригады капитана 3 ранга Воронова (однофамильца НЭМСа) Артура Никоновича;

– флагманского штурмана бригады капитана 3 ранга Ситова Алексея Алексеевича;

Флагманский механик объединения, готовящийся к увольнению в запас, в море не пошёл, справедливо  рассудив, что двух механических офицеров ЭМС бригады там хватит, чтобы утирать сопли командиру ЭМБЧ.

Компанию старшим, главным, поддерживающим и обеспечивающим составил ряд товарищей, которых я указывать не буду, но имеющих непосредственное отношение к проведению государственных испытаний «АС–…».

ПЛ своевременно прибыла в район, своевременно легла на грунт на заданной глубине (ибо это отрабатывается на каждой дизельной ПЛ практически на каждом выходе), товарищ Пониковский не подгадил – стучал усердно молотком своевременно и впопад (в соответствии с плановой таблицей учения и таблицей сигналов!), благодаря чему «АС–…» успешно сел на комингс–площадку, которая, как ей и положено, за указанное время (Пониковский ошибся на 1,5 минуты) осушилось, после чего нижний люк был отдраен (по приказанию, ессно). После всяческих проверок герметичности и тэ пэ и тэ дэ, сверху открыли верхний люк и в проёме возникло лицо с кинокамерой в руке.

Трап был установлен, и Пониковский собрался было посетить аппарат с визитом вежливости, но командующий объединением, предчувствуя позывы души Станислава Семеновича, лично запретил ему куда–либо отлучаться с торпедной палубы.

Прибывшее лицо спустилось на торпедную палубу с кинокамерой и пакетом, в котором лежала бутылка шампанского и кое–какая закусь. Военные обнялись, поздравили друг друга, лицо с кинокамерой сняло всех и записало на листик фамилии и инициалы присутствующих, выходящие товарищи попрощ

Картина дня

наверх