На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Славянская доктрина

6 443 подписчика

Свежие комментарии

  • Диана Мальгинова
    А русских разве нет террористов. Нельзя весь народ обвинять.О националистах, ...
  • Юрий Ильинов
    Понеслось. Сравню с  комментариями на личной странице автора.                                                        ...О националистах, ...
  • Leonid PlиGin
    Написано сумбурно, непонятно и безграмотно.О националистах, ...

Дед Мороз и Снегурочка

Дед Мороз и Снегурочка.

«Самое главное для военного –

выполнить приказ любой ценой,

даже ценой собственного здоровья» –

Флотская, блин, мудрость.

 

– 1 –

Я  не буду описывать новогодние вечера близ Бечевинки, уподобляясь великому Гоголю, – лучше его всё равно не напишешь, а пыжиться и дуться – не в моих правилах, я просто расскажу как это зачастую происходило у нас в отдалённом гарнизоне ещё при Советской власти, то бишь до 1991 года.

Итак, 29 декабря 199.. года. Подведение итогов в славном экипаже плб «Б–470», ныне за ненадобностью новым правителям «обновлённой» России списанная в металлолом. За зелёным столом, покрытый засиженный мухами с одного бока листом бумаги, восседает Алексей Михайлович Леший – отец и первый после Бога, дедушки Николая Угодника и Нептуна на корабле для всего экипажа – и сурово осматривает согнутые шеи офицеров и мичманов вышеупомянутой (не ко сну, не ко сну!) лодки.

– Это что же, господа офицеры, получается, – как бы ненароком и в пустоту вопрошает отец–командир, – на носу Новый Год, начпо уже глотку содрал объясняя всем – что есть такое празднование Нового Года, а у нас ещё муха не е.. – ёлки нет, жёны не озадачены, продукты не получены, вахта не расписана!

Но так как командир – он и в Антарктиде – командир, то кому–то, ессно, необходимо отвечать. А кому? Понятное дело – замполиту – это его хлебушек.

Степан Ильич Чемеров бодренько вскочил и приготовился открыть рот, дабы наполнить окружающий эфир энергией слов…

– Я тебе что – слово давал? – осадил его прыть командир, – сядь, когда надо будет, тогда и спрошу…

Степан Ильич покраснел, начал шумно отдуваться по причине своей полноты и начал оглядываться.

Причина волноваться у него была солидная – рядом с ним сидел старший лейтенант Пониковский Станислав Семёнович, исполняющий обязанности командира БЧ–5 в отсутствие капитана 3 ранга Кедрова Ивана Александровича, который в данное время находился в родном городе Иваново – если кто ещё не забыл – городе невест, снятый за сломанную челюсть механик с плб «Б–248», ныне проданной в Китай и там разобранной по составным частям на патефонные иголки, и большой любитель подколоть замов (ну не любил Пониковский С.С. это племя с самой армии).

– Садись, колобок, – промурлыкал бывший механик и пододвинул стул к пятой точке зама. Тот вцепился в стул мёртвой хваткой и благополучно взгромоздился на расшатанное изделие советского столярного промысла.

– Механик, что там у нас с батареей? – вопрос командира обратился к соседу «колобка».

– Нормально, лечебный цикл пробили, ёмкость 99,5%, можно до 14 января курить бамбук! – встав, бодро отрапортовал Пониковский, смотря честными и преданными глазами на отца–командира.

Далее механик, упреждая очередной вопрос капитана 2 ранга, бодренько доложил:

– Завтра по суточному большое проворачивание (для тех, кто не в теме – это когда материальная часть подводной лодки готовится к выходу в море по полной программе, только без фактического отхода корабля от пирса), после этого – отработка БЗЖ (то есть укрепление навыков личного состава экипажа по борьбе за живучесть) и приведение в исходное. Думаю, к 18.00 управимся… если замы не подгадят! – вставил очередную шпильку механик в адрес зама и сел на свой стул…

После этого тело минного офицера поднялось со своего стульчака и, спотыкаясь и запинаясь на каждом слове, промычало, что боезапас жив и здоров, перегружать изделия рановато, спецоружие под охраной – как и полагается, автоматы и пистолеты заперты и опечатаны и, сделав шаг вперёд к столу командира, протянуло отцу родному раскрытый журнал, чтобы командир завизировал выдачу оружия ДВС (дежурно–вахтенной службе).

Алексей Михайлович достал ручку и поставил своё факсимале под пальцем минёра, который старался дышать в сторону, дабы командир ничего не учуял.

– Итак, голуби мои сизокрылые, повторяю вопрос: Новый Год на носу, моряки шарахаются без дела, замполит не чешется, помощник вообще спит сутками, как сурок, а мне – перед начпо отдуваться?

Зама опять подкинуло над стулом и рот его было начал открываться…

– Вот ты мне скажи, Степан Ильич, вместо того, чтобы строгать детей (у зама их было пятеро и все мальчики!) – я понимаю, в посёлке свет отключают, а свечек нет, почему моряки не озадачены по полной программе? Ты не с женой должен возлежать на коечке, а носиться как страус по Австралии с этими папуасами, которые только и делают, что приносят замечания по воинской дисциплине! Они у тебя должны быть зае…ны в усмерть, чтобы, как говорит Стас Пониковский, их одна мыслишка донимала – доползти до коечки и заснуть, не раздеваясь. А ты, орёл комнатный, должен проследить, чтобы комоды (командиры отделений) их раздели и накрыли одеяльцем…

Тут во рту у командира пересохло и его рука потянулась к графину, дабы налить себе в стакан аш два о и промочить горло. Графин был на месте, стакан тоже, а вот аш два о ни в стакане, ни в графине не было! Командир по привычке посмотрел на механика, но тот был как орлан, сидящий на ветке, безмятежен и недвижим…

Это на корабле у механика бы уже были неприятности, как однажды, когда вновь назначенный командиром «Б–470» Алексей Михайлович в первый раз прибыл на корабль, выполнил положенные по Уставам мероприятия и зашёл к себе в каюту. Там он налил себе стакан водочки и выпил, после чего подошёл к умывальнику и открыл крантик, дабы наполнить стакан этим самым аш два о для ускорения процесса усвоения «огненной воды» организмом, но из крана не упала даже капли.

Тогда умудрённый опытом капитан 2 ранга вызвал в каюту механика (капитана 3 ранга Кедрова Ивана Александровича – если кто не запомнил). Тот не преминул явиться. Зайдя в каюту командира, Иван Александрович увидел: на стуле перед столом сидит командир, на столе стоит наполненный прозрачной жидкостью стакан и… больше ничего!

Иван, пей! – услышал механик (когда–то они служили на другой лодке вместе, и поэтому в неофициальной обстановке называли друг друга по имени)

Ивана Александровича дважды просить не надо было, он подошёл к столу и одним глотком влил в себя содержимое. Оказалось – в стакане был спирт. Это не было страшной бедой, и Иван Александрович, повернувшись на 120 градусов влево протянул руку с пустым стаканом к заветному крантику. Крантик открылся уверенной рукой механика и… процесс описан мной немного выше… Даже не зашипело!

– Вот чтобы я так каждое утро не мучился – будь любезен – чтобы вода у меня в каюте была! – сказал отец–командир и отпустил ничем не запившего и не закусившего механика восвояси…

Повторюсь – в горле у Алексея Михайловича, как и в графине и в стакане на столе было пусто и сухо…

Помощник командира капитан–лейтенант Дмитров Пал Палыч – немалого веса человек – засуетился и, встав со стула и подойдя к командирскому столу, забрал и стакан и графин, повернулся и ткнул всё это старшине снабжения. Тот, подскочив как раненная рысь, схватил стеклотару и исчез за дверью…

Хорошие раньше были времена. Все всё понимали с полуслова…

Через пять минут тело мичмана влетело в кабинет и, проскользнув между вытянутых ног сослуживцев, водрузило графин с водой и стакан на стол, после чего наполнил стакан, поставил его (стакан) перед командиром и, вернувшись на своё место, сказал:

– Виноват, тащ!

– Виноватых бьют! – было ответствовано ему командиром, – ладно, в честь праздника прощаю.

Мичман сел. Заместитель остался стоять…

– Это твоя работа, зам, тоже, – ехидненько вставил Пониковский и обратился к командиру, –Алексей Михалыч, давайте его четырнадцатой лишим!

– Хорош болтать! Помощник, бери ручку, записывай: завтра, после обеда дневального на сопку за лапником, к вечеру чтобы ёлки были и в кубрике, и у офицерского и мичманского состава. Помощник, на проворачивании – не койку свою проворачивай, а провизионку – кокам к обеду принести сюда муку, сгущёнку, колбасу и прочее. Не сделаешь – механик «Машку» (установка холодильник камер и провизионок) отключит – будешь сам холод нагонять. Всему личному составу после ужина лепить пельмени… Завтра после подведения выдать офицерам муку и сгущёнку – пусть жёны пироги пекут… Механик – на все ДЗА (донно–забортную арматуру) навесить пломбы – иначе сам будешь затыкать их своей задницей… Степан Ильич, к обеду 31-го чтобы стенгазета была во всех красках – кто будет рисовать – мне по барабану, вон, подсказываю – жена акустика рисует – озадачь и пусть рожает, иначе акустик у меня с вахт не выползет до скончания века…

Тут надо сделать небольшое отступление. Акустиком был молодой лейтенант, который женился перед самым выпуском, и в настоящее время на подведении отсутствовал, так как стоял дежурным по кораблю, а жена его была на каком–то там месяце, но, как твёрдо знал механик, до родов ей было ещё далече (опережая события, скажу, что она родила где–то в начале июне, когда лодка была в автономке)

– И теперь последнее. Это – Дед Мороз, Снегурочка, мать её, и фотограф. Кто хочет?

Ясен перец, никто не хотел…

– Понятно, народ детей не любит, меня не уважает и служить не хочет! – в голосе командира начал звучать металл. – На флоте дедовщину никто не отменял. А посему Дедом Морозом назначаю зама…

Степан Ильич Чемеров снова открыл рот, дабы напомнить командиру, что он в прошлом, и позапрошлом и… был Дедом Морозом, но командир, как я уже упоминал, и на Марсе является таковым…

Степан Ильич, мне по барабану ваши проблемы – заботы негров шерифа не волнуют – быстрее поздравишь детей – быстрее к своим попадёшь! Снегурочкой назначаю твою жену. Так, а фотографом у нас будет…

Народ притих.

Смотрели мультик «Песня о Буревестнике»?: «Ита-а-а-к, к доске пойдёт…» – и что творилось в классе.

Примерно тоже было и в кабинете, только никто со стула не падал.

– О, механик, у тебя супруга на Запад улетела – тебе всё равно делать нечего – будешь фотографом… Зам – через час мне план КММ (культурно–массовых мероприятий) на Новогодние праздники на утверждение. Остальные – свободны…

Тут Пониковский пожалел, что не заступил на Новый Год дежурным по живучести. Но, раз Родина в лице командира сказала «Надо, хлопче», отрок всегда должен отвечать: «Есть!», что и было сказано Стасом

Напомню – времена были немного другие, мамонты ещё бегали, и стояло всё что угодно, кроме АД (артериального давления), как в той песенке:

«Раньше были времена,

А теперь – мгновения!

Раньше … стоял всегда,

А теперь – давление»,

поэтому подведение было закончено и народ разошёлся по своим делам… Видите, когда командир может и хочет принять решение – всё просто и ясно, и не надо, как нынче, часами сидеть и выяснять – кто хочет, у кого критические дни, а у кого – ещё чего–то там…

 

– 2 –

31 декабря 199… года, 20.00. тихо падал снежок, на «поле чудес» личным составом «противолодочной» базы была установлена ёлка и на неё от третьего дома направлен прожектор, дабы люд, бродящий по посёлку в преддверии празднеств, не заблудился и не попал под откос.

По «полю чудес» в сторону 7-го дома направлялся Дед Мороз, которого изображал заместитель (если кто не читал первую часть рассказа – капитан–лейтенант Степан Ильич Чемеров), Снегурочка – ею была супруга зама – Настасья Владимировна (кстати, а кто знает – чем отличается Настасья, Таисия, Анастасия и Тая? А всё просто – всех их в детстве звали «Настя», только Настасья – та, что родилась утром, Таисия – та, что родилась днём, Анастасия – та, что родилась вечером («А» – частица отрицания), Тая (заря растаяла ночью) – та, что родилась ночью – но это для общего развития читателя) и замыкал шествие троицы старший лейтенант Стас Пониковский с двумя фотоаппаратами на груди.

Дед Мороз был одет «штатно», с палкой и мешком, в котором были напиханы подарки исчадиям ада, по недоразумению Творца прозванные «дети офицеров–подводников». Снегурочка тоже была одета соответственно (как сейчас говорят – имиджу), а фотограф был одет в в нечто, напоминающее среднее между бомжом, водяным и чёртом.

Троице предстояло пройти 5 семей:

– самого Деда Мороза5 «отморозков» (как их назвала в прошлом году директриса в школе после того, как увидела их папу, «замороженного» до состояния «нестояния» и пытавшегося возвратиться домой после «проздравлений»);

– помощника командира – 1 чудо;

– минёра – 2 гаврика;

– инженера вычислительной группы – 2 девицы (ещё не на выданье);

– командира БЧ–4,71 спиногрыз…

Вроде – что сложного? На каждого по 20 минут (не считая «отморозков») – плюс время на «переходы морем» – 2 часа – кр-р-р-асота…

Когда–то моя учительница по математике Юлия Николаевна Давыдова ставила мне двойки за «нежелание думать», даже несмотря на то, что я всё решал правильно. Поэтому я своих подчинённых всегда учил перед тем как начать что–то делать – сначала включать в работу серое вещество, да и сейчас многим говорю (особенно красивым и умным женщинама они, бедные, обижаются) – «Наличие ума и красоты ещё не является признаком умения думать…»

Вот так и сейчас, если не знать специфики отмечания Нового Года в закрытых гарнизонах типа Бечевинка, Техас, Гаджиево – то можно и прийти к такому же выводу – 2 часа всё про всё – и свободен, как банан в полёте…

А на самом–то деле – не всё так легко и просто!

Итак троица (но не святая) подошла к седьмому дому, первому подъезду и смело шагнула в провал двери. Поднявшись на второй этаж, Снегурочка сняла варежку и надавила пальчиком на пипочку звонка…

Раздалось треньканье оного, и за дверью послышался топот слонёнка, сопровождающийся каким–то непонятным рёвом. Дверь открылась и взору Снегурочки представилось:

– слегка шатающееся тело командира БЧ–4,7 с улыбкой до ушей;

– что–то прыгающее и квакающее, нарезающее круги вокруг пошатывающегося папы;

Снегурочка смело шагнула в квартиру. Сзади ввалился Дед Мороз, пыхтя и отдуваясь, а вслед за ними – что–то среднее между бомжом, водяным и чёртом с фотоаппаратами в руках…

Улыбающиеся родители вывели чадо своё на середину комнаты и попросили его (чадо) прочитать Дедушке Морозу стишок. Ангелочек с крылышками и моторчиком успокоился на минуту, остановился и, глядя непонятно на кого, продекламировал:

– С Новым Годом. Стихотворение.

Все присутствующие заострили на чтеце–декламаторе внимание. Затем ребёнок набрал в грудь воздуха и выпалил, не прерываясь:

«Поздравляем с Новым годом!

Пусть начнется новым взлетом

К лучшим жизненным высотам

И хорошим в банке счетом

Принесет в делах согласье,

В личной жизни – много счастья,

А в любви – большой отдачи,

Это тоже ведь удача!

Пусть подарит радость встречи

В новогодний снежный вечер

И продлит на много лет

Вдруг зажженный в душах свет.

С новым счастьем! С Новым годом!

С новым в жизни поворотом!»

Все умилились. Мама юного дарования тайком смахнула предательски набежавшую слезу. У чада замахали крылышки и закрутился моторчик. Начался процесс поздравления.

Пониковский щёлкал фотоаппаратами (и своими и подсунутым заботливой мамой, ибо папа уже был не очень в состоянии думать о запечатлевании исторического момента), Снегурочка водила за ручки чертёнка, бесёнка и … ещё кучу всяких энерджайзеров, которые вселились в двухлетнего малыша, вокруг ёлки и пыталась спеть с ним песенку, но тому было «фиолетово» – и благодарность за стишок, и Дед Мороз, и ёлка, и фотограф…

Ему нужен был подарок за труды свои!

Наконец, Деда Мороза «пробило» и он, покопавшись в мешке, извлёк коробку, запечатанную и завязанную бантиком. Бесенята в ребёнке сразу успокоились, и чадо затихло. Дед Мороз вручил подарок дитяти и собрался было уже покинуть квартиру, так как юное создание забыло обо всех и принялось терзать подарок.

Но в это время в комнате появился папа с бутылкой и стаканами в руке…

– За это надо выпить, – радостно сказало оно, и разлило водочку по стаканам (рюмки, как настоящий флотский офицер, 47-ой решительно отвергал). Деда Мороза и Снегурочку передёрнуло.

Но счастливая семья (от того, что Дед Мороз с компанией к ним дошёл!) настоятельно и убедительно просила и настаивала, и Степан Ильич вместе со своей дражащей половиной вынуждены были выпить. Стас пить отказался (ибо не пил вообще), сославшись на возложенную на него миссию, с чем, скрипя сердце, вынуждены были согласиться счастливые родители.

Пониковский вернул маме её фотоаппарат и повернулся к столу. Дитю, как я уже сказал, в данный момент все присутствующие были до фонаря…

Закусив чем послал Бог (и помощник командира) – а Станислав Пониковский всегда любил говорить – «Вы пейте, а я закушу!», троица покинула квартиру и направилась на 5-ый этаж к помощнику командира…

Там энерджайзер был поспокойней, однако это не помешало ему попытаться оторвать подшитый «мех» на тулупчике Снегурочки, когда он её теребил в связи с тем, чтобы она ему разрешила почитать стих, который он приготовил.

Привожу стишок полностью, дабы никто не усомнился, что дитя отлынивало от своих обязанностей, предварив чтение уже знакомым читателю:

–  С Новым Годом. Стихотволение.

Далее ребёнок повернул своё вдохновенное лицо к Деду Морозу, у которого начал подозрительно краснеть нос, и к Снегурочке, щёки которой начинали приобретать цвет кумача, и прошепелявило бодренько:

«Вот и Новый год

Наливай, честной народ!

Поздлавляю и желаю

Никаких не знать забот:

Чтобы люмка не пустела,

Чтоб жена всегда хотела,

Чтоб бензина полный бак,

Чтоб тебя боялся враг,

Чтоб девчонки улыбались,

Чтобы деньги не кончались,

И желания любые

Очень быстло исполнялись!»

В течение всего времени, пока юный вундеркинд читал стишок, Снегурочка вместе с мамой отрока подшила оторванное, а Пониковский сделал штуки четыре фотографии с разных ракурсов и положений. После этого Дед Мороз, поблагодарив юное дарование, извлёк на свет Божий подарок и вручил его чтецу–декламатору.

Тот не преминул возможностью исчезнуть из комнаты, дабы насладиться подарком, а на сцену появился помощник – и как вы думаете с чем? – правильно – с бутылкой водки и стаканами! Надо же было выполнять то, о чём дитя говорило…

Однако водкой дело не ограничилось – затем он для Снегурочки вынес бутылку шампанского и фужер…

После того, как Дед Мороз со Снегурочкой в течение 10 минут поотнекивались, ссылаясь на то, что надо ещё детишек поздравлять, к своим дойти и т.п. и т.д., помощник с супругой  жёстко пресекли все ненужные словоизлияния, после чего и Дед Мороз и Снегурочка сдались на милость победителя. Выпив и закусив (Снегурочка – исключительно шампанским) троица решительно было собралась уйти во второй раз, но не тут–то было. От помощника, как и от замполита во время политинформации, отвязаться было не так – то и просто.

Во второй раз были наполнены стаканы и с пожеланием: «Чтобы не последней была!» – содержимое оных (стаканов) бодро переместилось по пищеводам в желудки присутствующих. Дед Мороз закусил рыбкой, Снегурочка повторно запила шампанским. Станислав Семёнович сфотографировал композицию, подхватил кусок рыбы, воткнул его (кусок) в рот, энергично жуя, бодро направился к выходу.

Закусив, чем Бог (и помощник послал), Дед Мороз и Снегурочка поцеловались со счастливыми родителями и двинулись к выходу, после чего троица покинула квартиру помощника. Как вы уже догадались ребёнок никого провожать не вышел – и правильно – а оно ему надо было?…

Спустившись с пятого этажа троица (напоминаю – не святая) двинулась в сторону первого подъезда. Навстречу им двигалась пара в полураспахнутых полушубках, которые цветом указывали, что это не бамбук на ветру колышется – а Дед Мороз со Снегурочкой идут.

Двигающийся навстречу описываемой мною троице Дед Мороз выписывал «противолодочные зигзаги», что указывало, что сердешный уже посетил как минимум 5 семейств. Идущая сзади Снегурочка двигалась тоже на автопилоте, что также говорило любому, что свои обязанности пара выполняла качественно и в полном объёме, а радостные родители в благодарность не отпускали сказочных персонажей без добротного возлияния…

Как – то в Интернете мне попался стишок, который я потом «подкорректировал» мальца. И который как нельзя точно описывал состояние некоторых персонажей:

С Новым Годом.

«В красной шубе, с красным носом,

Дед шурует по морозу.

В шапке, с палкой и мешком,

И никаким снеговиком.

Чёрт рогами землю пашет,

Ангел крылышками машет,

Херувимчик, синий весь,

То ж присутствует и здесь…

Из какого–то из леса

Леший в дупель катит беса.

И грифоны тут как тут –

Помирают, но идут…

Нечисть тёмная ползёт

И пугает весь народ – 

Нету батюшки с кадилом,

Чтобы матом им по рылам…

Рядом кролик без ушей

Гонит ёжика взашей.

И Кикимора с Русалкой

Лупят Домового скалкой…

А Снегурочка – деваха

Всё икает: «Муха–бляха»…

Если встретишь этот сброд,

Значит скоро Новый год!!!»

Встречная Снегурочка точно попадала под вышеизложенное описание, а Дед Мороз (не наш зам) волочил по снегу палку и мешок, уже практически пустой.

Наша Снегурочка (кто забыл – Настасья Владимировна), надо отдать ей должное, ещё не икала, но пылающие щёки были видны издалека. Походка её стала несколько нетвёрдой. В это время наш Дед Мороз (разрешите напомнить – Степан Ильич), наоборот, шагал преувеличенно твёрдо, пыхтя и отдуваясь как паровоз. Было заметно, что мешок, в котором лежали оставшиеся 9 подарков, явно начинал тяготить его.

Мы разминулись со встречными персонажами и на этом оставим их – пусть идут – куда шли. К нашему рассказу они не имеют никакого отношения.

Наша троица дошла до первого подъезда и безтрепетно проникла в чёрный провал. Подниматься надо было на третий этаж – там жил наш минёр с двумя близнецами 4-х лет. За 10 минут благополучно Дед Мороз со своей внучкой–супругой доковылял до третьего этажа, но сил поднять руку и нажать на звонок у него уже не осталось.

Снегурочка рдела, освещая всё вокруг себя, но звонить тоже не имела ни малейшего желания. Пришлось старлею воткнуть палец в кнопку звонка, после чего за дверью раздалась мелодия, сильно смахивающая на «Подмосковные вечера» (может читатель, который постарше, помнит, что продавались такие звонки с мелодиями). Дверь широко распахнулась и перед взором троицы предстала миловидная дама – супруга минёра и одновременно мама близняшек.

Пройдя в квартиру Дед Мороз оглянулся. Описывать квартиру не буду – у минёра была двухкомнатная квартира (такая же как и Пониковского – поэтому планировка этой квартиры описана мною в рассказе «Наполеон»). Слева, в кухне, никого не было, за исключением тазика с оливье (и куды нам, россиянам, блин, без оного?)  и прочими кулинарными шедеврами хозяйки.

 Пройдя вперёд пять шагов и повернув налево, троица вошла в залу, где около двери на балкон была установлена ёлка, украшенная некоторым количеством игрушек (в основном самодельных) и всякого рода «дождичком» и прочая и прочая, перед ней стоял стол, вокруг которого стояли стулья, на одном из которых сидело тело минёра, а туловище оного лежало на столе и мирно похрапывало…

До Нового Года оставался уже чуть более 2 часов 25 минут. Мама завела в залу своих чад–близняшек, которые в отличие от предыдущих энерджайзеров, были тихи и скромны. Однако внешним видом они отличались, и здорово. Тот, что шёл справа, был чист и прозрачен, аки Ангел Небесный. Шедший слева был более коренастым, голову держал набыченно, и смотрел сурово и неподкупно. Левый глаз его отливал дивным перламутром, что говорило о свободолюбивом характере и мятежной душе, которая в будущем могла привести его или на плаху, или на царский трон…

Мама, которая привела их, светилась внутренней женской красотой и мило улыбалась. Папа посапывал и тоже улыбался во сне.

Пониковскому взгрустнулось. Было тихо и печально…

Дед Мороз прокашлялся и произнёс приветственный спич. Снегурочку в тепле немного подразвезло, и она глуповато улыбалась. Близняшки молчали. Левый, как я уже указывал, смотрел сурово и непреклонно. Правый улыбался и был явно доволен происходящим.

Наконец, заместитель закончил своё выступление и попросил орёликов прочитать для него, родимого, яки нэбудь вирши…

Мама засуетилась и посмотрела на улыбающегося отпрыска. Тот сделал бодрый шаг вперёд и, не произнося никаких предварительных и оповещательных слов, затараторил:

«В Новый год желаю сбыться

Даже маленьким мечтам:

Чтоб в сугроб не провалиться,

Просыпаться по утрам,

Чтобы хитрая сосулька

Не ударила по лбу,

Чтоб полна была кастрюлька

В Новом, праздничном году!

Чтоб зимою не замёрзнуть,

Чтобы летом не сгореть,

Быть в компании серьёзным,

На работе – песни петь!»

Пониковский сделал 4 снимка, обходя полукругом композицию «стул–тело папы». Последний снимок он сделал на фоне мамы. Дед Мороз улыбался и по окончании декламации поаплодировал.

Снегурочка, сказав: «Ах, какое прелестное дитя!», хотела было нагнуться и поцеловать херувимчика в лобик, но вовремя сообразила, что после трёх стаканов с водкой и двух фужеров шампанского ей будет это трудновато сделать. Поэтому она послала исполнителю воздушный поцелуй и осталась на месте.

Папа продолжал мирно посапывать. Мама погладила отпрыска по головке и промурлыкала: «умница». Хлопец сделал шаг назад и оказался на одной линии с суровым братцем.

Мама сказала и ему: «А теперь, Костик, твоя очередь порадовать Дедушку Мороза».

Мятежная душа вышла на шаг вперёд, осмотрела изподлобья присутствующих и прочитала:

«Вот уходит старый год!

Пусть с собой он заберёт

Все невзгоды и печали,

Секс, в котором не кончали,

И скрипучие кровати,

Головную боль не кстати,

Тараканов, что на кухне,

Искры, что уже потухли,

Дятлов, тех, что нас долбают,

Пусть с собою забирает!

Всё! Уходит старый год,

Ну, и фиг с ним, пусть идёт!»

Мама ахнула и покраснела. Снегурочка, с раскрытыми как у филина глазами, начала икать. Пониковский сделал сначала снимок орла на фоне матери, а затем ещё пять, возвращаясь к выходу из зала по всё той же дуге, но в обратном направлении. Дедушка Мороз удивился, но пробурчал: «Хорошие стишки у тебя, сынок. Кто научил–то?», на что был получен ответ: «Слава Евсов» (про него читайте в моём рассказе «Буратино»).

Замполит, как хороший психолог, не стал заострять внимания на стишке, и полез рукою в заветный мешок. Достав из мешка по подарку, Дедушка Мороз, «борода из ваты…», вручил их близнецам.

В это время тело минёра вздрогнуло и  глаза открылись. Увидев Скульптурную группу «Детишки и Дед Мороз», минёр возрадовался: «А давайте выпьем за уходящий!», после чего встал и, как ни в чём ни бывало, прошествовал на кухню к холодильнику.

Там послышался лёгкий шум, и через некоторое время минёр, нагруженный бутылкой водки, бутылкой шампанским, стаканами и одним фужером, ввалился в залу…

Повторилась ситуация, которую Пониковский наблюдал у помощника. Дед Мороз с супругой (Снегурочкой) минут 10 препирались с хозяевами, но те также были непреклонны, как и Костик в своём стремлении отстоять свои права и свободы.

Закончилось всё это тем, что Дед Мороз со Снегурочкой выпили по две «рюмашечки водочки», как было заявлено хлебосольным минёром (а в каждой рюмашке было грамм по 150), причём Снегурочке опять пришлось запивать водочку шампанским. Пониковский, как всегда закусил, чем Бог послал и что состряпала миловидная супруга минного, и начал выбираться наружу, думая, что Дед Мороз с внучкой (блин – с супругой) последуют за ним…

Ан нет, не бывать было в тот день такому… Минёр и его любимая, чуть не стоя на коленях и не плача, таки заставили Степана Ильича с Настасьей Владимировной «пригубить на посошок» –  «чтобы мороз не крепчал и дорога была не скользкой» ещё по одной.

Минут через пятнадцать, за которые Пониковский уже успел слегка замёрзнуть, семейная пара, пошатываясь, вышла из подъезда. Не увидев Станислава, они повернулись и направились к третьему подъезду, в котором жили сами.

– Стоять, – скомандовал старший лейтенант своему начальнику (заму), – кругом, блин, залётные! Нам ещё в восьмой дом пилить к ИВГ (инженеру вычислительной группы).

Семейная пара его не услышала. Пониковский подбежал к Снегурочке, которая шла сзади и почему–то хихикала, и, схватив её за руку, развернул красавицу на 180 градусов.

Настя, нам туда, – показал Стас направление восьмого дома. Та, не переставая хихикать, легла на новый курс, не говоря ни слова. Стас, убедившись, что внучка начала движение в нужном направлении, повернулся, однако, Деда Мороза уже не было видно – тот успел просочиться в любимый подъезд.

– Так дело не пойдёт, – подумал старлей, и, легко взбежав на второй этаж, схватил Деда Мороза за полушубок, развернул его и дал пня под зад. Дед Мороз возымел желание остановится и вернуться обратно, но массивная фигура старлея и кулак, поднесённый к красному носу Деда, не позволили осуществиться задуманному.

Зам вздохнул печально и пошагал вниз. Выйдя на улицу, пара мужиков с удивлением обнаружила лежащую ничком в сугробе Снегурочку. Дед Мороз, наклонившись, хотел было её поднять, но рухнул рядом. Пониковский, матерясь про себя, сначала поставил на ноги Настасью Владимировну, а затем и Степана. Фигуры падать не хотели, но и двигаться тоже.

Станислав поднял посох и мешок и воткнул всё это в руки Деду Морозу. Снегурочка блаженно улыбалась, приводя в неистовое состояние животного гнева Пониковского. Степан Ильич стоял, закрыв глаза, и о чём–то сосредоточенно думал.

Пониковский набрал снега и растёр сначала лицо зама, а потом и его супруги. Глаза парочки открылись и в них появился осмысленный блеск.

– Форвертс, – рявкнул разжалованный механик, и троица убыла в вышеуказанном направлении. Пройдя по дороге и, завернув налево, троица прошла к последнему, четвёртому подъезду восьмого дома. Так как дом был сдан недавно – двери на подъездах были целые, и Пониковский, поднатужившись и преодолев усилие пружины, открыл дверь. Дед Мороз со Снегурочкой впорхнули в подъезд и на удивление бодро стали подниматься на четвёртый этаж, где в двухкомнатной квартире жил инженер со своей половиной.

На втором этаже процессия чуть было не задержалась, так как из правой двери выпорхнул не ко сну быть упомянутым наш слесарь–гинеколог и токарь–акушер Серёга Налётов (о котором я уже упоминал в своём рассказе «Буратино»), весь в бутылках и пакетиах и который имел скромное желание перейти в соседнюю квартиру к Лёхе Евсову. Заметив Деда Мороза со Снегурочкой бравый и тихий алкоголик Серёга пожелал с ними выпить на «посошок» – чтобы «Новый Год побыстрее пришёл», но фигура Пониковского отгородила уж было остановившихся зама с супругой, и поэтому любитель лазить туда, куда посторонним (в прямом и переносном смысле) вход воспрещён, взгрустнув, повернулся и, открыв дверь Лёхиной квартиры, скрылся в глубине последней…

На третьем этаже процессия опять было хотела тормознуться – навстречу спускалась вторая группа, состоящая из Деда Мороза без шапки и мешка, но со стаканами, Снегурочки в распахнутом полушубке и бутылкой шампанского в руке, а также некоего тела в виде чёрта, который тащил и мешок, и шапку, и косу Снегурочки и всё остальное. Пониковский опять вмешался, и поэтому оставшийся путь до квартиры инженера троица проделала без задержек.

До Нового Года оставалось 1,5 часа.

Дверь у инженера была приоткрыта, но Деде Мороз решил позвонить. Его палец промахнулся на 2 сантиметра, и кнопка осталась справа. Повторная попытка привела к такому же результату, только расстояние от кнопки до пальца увеличилось раза в четыре. С третьей попыткой пальцу тоже не повезло – мимо. Пониковскому сие всё надоело, он отодвинул тело зама в сторону и нажал «пипку». За дверью заверещало и запищало…

Вначале Пониковский подумал, что это звонок такой хитрый, но оказалось, что это двойняшки услышали подозрительный шум за дверью и решили проконтролировать ситуацию. Увидев тело дяди в одежде любимого Предвестника Нового Года они и выполнили роль звонка, который, кстати, у инженера и не работал…

Пониковский открыл дверь и вошёл. Вслед за ним вошёл Дед Мороз и Снегурочка. Из квартиры вышел инженер со своей супругой – трезвые, торжественные и умиротворённые. Рядом с ними с щенячьим восторгом и улыбающимися лицами, прыгали девочки пяти лет в платьицах с бантами за спиной и в белых колготках.

У Пониковского стало потихоньку рябить в глазах. Оглядевшись, Станислав понял, что у Деда Мороза происходило тоже самое. Снегурочка стояла неподвижно и монументально – как статуя с острова Пасхи.

Наконец, Дед Мороз снялся с тормоза и, запинаясь и с трудом подбирая слова, произнёс на года вбитый в голову предновогодний спич. Снегурочка стояла с лицом Сфинкса и в общем представлении никакого участия не принимала. Мама девочек улыбалась и радостно кивала головой. Инженер, как и Пониковский, маялся от безделья. Наконец, спич был закончен, и Дед Мороз произнёс:

– А сейчас, мои дорогие дети, Снегурочка с вами походит вокруг ёлочки, а вы ей почитаете стихи…

Пониковский ткнул «внучку» в бок, однако, Сфинкс, как и ему положено по штату, стоял незыблемо и величаво. Пониковский дернул красавицу за ухо. Сфинкс повернул голову, и остался в таком положении. Все ожидали дальнейших событий. Дед Мороз абстрагировался от происходящего и, похоже было, что ушёл в нирвану.

Пониковский слегка стукнул Снегурочку по спине, и в глазах последней появился проблеск мысли. Чтобы закрепить успех, пониковский галантным манером взял её под руку и подвёл к девочкам, не забывая при этом слегка потрясывать супругу зама.

Та, наконец, пришла в себя, и, оглядев всех, произнесла:

– А давайте споём про ёлочку…

И затянула: «В лесу родилась ёлочка…»

Пониковскому захотелось ей            подпеть: «А рядом – старый пень…», который… не буду продолжать – те, кто постарше – должны помнить окончание, а если и не помнят – значит, уже женщины им не нужны…

Но Станислав вовремя остановился, ибо понимал – не в мужской компании находится. Культурные девочки взяли Настасью Владимировну за руки и поволокли её вокруг ёлочки, подпевая про ёлочку и прочее. Дед Мороз стоял с закрытыми глазами и расслаблялся. Станислав щёлкал фотоаппаратом…

Наконец, ёлочку срубили и песенка закончилась. Снегурочка поставила девочек вокруг стула и сказала:

– А кто мне почитает стишок?

Вверх взметнулись две руки и послышался писк, временами переходящий в ультразвук. Родители вздрогнули, Дед Мороз проснулся, Снегурочка споткнулась и, если бы массивная фигура Станислава Семёновича, на котором она благополучно повисла, чуть было не упала.

Крики продолжались минут десять – никто из девочек уступать не желал…

Наконец, Деду Морозу это надоело, и он, взяв за руку первую попавшуюся девчушку, поставил её перед собой. Стас защёлкал затвором.

– Слушаю, – сказал он.

Та, откашлялась, и пропищала:

– С Новым Годом. Стихотворение…

Затем вдохнула в грудь воздуха и прощебетала:

«Желаю вам под Новый Год

Веселья звонкого как лёд.

Улыбок светлых как янтарь.

Здоровья – как мороз в январь…»

После чего победно оглянулась и шагнула влево, уступая место своей сестрёнке.

Дед Морозулыбнулся как смог и сказал:

– Умница!

Затем он обернулся к её сестре. Та вздёрнула нос ещё выше и, не откашливаясь, прощебетала:

– С Новым Годом. Стихотворение…

Далее она обернулась, посмотрела сначала на сестру, показала ей язык, после этого повернула голову в другую сторону, посмотрела на родителей, и, убедившись, что все на месте, а сестра поставлена на своё законное место (как понял Пониковский Дед Мороз вначале вытащил младшую сестру), продекламировала (Пониковский успел всё снять):

«Когда бокалы весело сомкнутся,

Гирляндой ёлка подмигнёт...

Вы не забудьте улыбнуться –

Чтоб был счастливым Новый Год!»

Пониковскийщёлкал затворам, передвигаясь туда–сюда. Окончив, замолчала и уставилась на Деде Мороза, ожидая благодарности.

– Изумительно, красавица, – промурлыкал тот…

Та расцвела, а её сестра наступилась. Увиденное чем–то напомнило Пониковскому двух братцев минёра, только у насупившейся красавицы не было печати мятежности и исканий на лице…

Дед Мороз не подкачал – залез в свой мешок волшебный, добыл оттуда подарки и вручил девицам. Восторг продолжался минут пять, в течение которых у всех заложило уши и начала болеть голова. Оборвав визг, двойняшки испарились в соседней комнате…

Пониковский собрался уже было покинуть родителей очаровательных девиц, как инженер произнёс сакральное:

– Друзья, давайте выпьем за уходящий год…

Дед Мороз молчал, Снегурочка снова превратилась в статую острова Пасхи. Супруженция инженера поняла это на свой лад и вернулась с – правильно, угадали – бутылкой водки и бутылкой шампанского. Всё повторилось, как и в предыдущем случае, – мужчины выпили и закусили, дамы выпили и… запили шампанским. Затем повторили…

Потом снова. Дед Мороз уже ничем не отличался от цвета своего мешка. Снегурочка стояла, не шевелясь.

Наконец, Пониковскому всё осточертело, и он рявкнул:

– Мы пошли. Счастливо встретить Новый Год. Ильич, Владимировна, пошли…

С тем же успехом можно было обращаться и к статуям присно упомянутого острова Пасхи и к Сфинксу. Дед Мороз задумчиво с полузакрытыми глазами жевал красную рыбу (и чтобы мы без неё в Бечевинке делали?), Снегурочка пыталась попасть вилкой в банку с «братской могилой» («Килька в томате» – если кто не знал, да ещё и забыл), а посему Стаса они не слышали…

Станислав Семёнович страстно захотел попасть домой. В гости ему ни к кому идти не хотелось, а хотелось лечь и выспаться, ибо первого января он заступал по живучести, а это – дело ответственное…

Поэтому он сгрёб в охапку Настасью Владимировну и вынес её на лестничную площадку. После этого он вернулся и, развернув Деда Мороза, придал ему ускорение коленом под зад. Поблагодарив радушных хозяев, Стас вытолкал зама на площадку, на которой высился монумент в виде его супруги.

Перед механиком стояла непростая математическая задача: как довести до дому два тела, абсолютно не желающих перемещаться в пространстве? Плюс все причиндалы – мешок, посох и прочее…

Наконец, выход был найден. Так как Степан Ильич ещё мог идти самостоятельно, то Станислав Семёнович согнул Настасью Владимировну пополам, подсел под её согнутую фигуру левым плечом, в правую руку взял посох с мешком и распрямился…

Снегурочка повисла у него на плече. По старой армейской привычке Стас немного попрыгал – чтобы убедиться, что тело не сползёт с плеча, а мешок и посох крепко зажаты в правой руке. Затем он, подталкивая посохом в зад зама, заставил того начать выполнение работы по перемещению собственного тела в пространстве, а именно – спусканию самого себя по лестнице на улицу, что и было выполнено в течение некоторого времени.

Выйдя на улицу композиция из двух тел с третьим на плече у одного двинулась в сторону седьмого дома. На преодоление 300 метров у них ушло около 20 минут, после чего они подошли к третьему подъезду. Дед Мороз, подойдя к до боли знакомой двери, включил автопилот – и его только Стас и видел. Сами понимаете – подниматься на третий этаж с телом девицы – это вам не с четвёртого спускаться, но механик мужественно преодолел всё и, шумно отдуваясь и весь мокрый, вполз в квартиру зама…

Там он увидел следующее: Степан Ильич стоял с закрытыми глазами на входе в залу (квартира у него была трёхкомнатная), четверо отпрысков сидели чинно за столом и смотрели телевизор, пятый отпрыск, полутора лет от роду, видимо, спал в детской. Пониковский прошёл в залу и аккуратно уложил на диван Снегурочку, которая блаженно посапывала в две дырочки.

Открыв заветный волшебный мешок, Пониковский сказал:

– У вашего папы был сегодня трудный день и он устал, но попросил меня вручить вам подарки. Стихи читать не будем – я уверен, что вы их приготовили, но давайте без них…

Малыши встали молча в одну шеренгу. Станислав доставал подписанные подарки и вручал их хлопцам, не забывая сказать пару хороших слов (ибо дети действительно были отличные и мужественные). После вручения подарков он отдал старшему подарок для младшего (спящего) и спросил:

– Вам что–нибудь надо помочь с едой и прочее?

– Мы уже поели, – был ответ, – и к нам соседи приходили и поздравляли нас, а ещё заходил Дед Мороз с восьмёрки (это восьмой корпус) и тоже нас поздравил. А папу мы уложим. Так что вы не волнуйтесь…

Пониковский волноваться не стал и, мысленно поблагодарив неизвестных друзей, пожал каждому хлопцу руку, после чего, оставив свой номер телефона старшему, обогнул тело Степана Ильича и покинул квартиру с чувством выполненного долга…

Я всегда буду вспоминать Бечевинку с ностальгией, ибо нет более действительно крепкого морского братства как в бывших таких закрытых гарнизонах, где ты мог прийти в любое время к знакомому и попросить продуктов или денег в долг, и никто тебе никогда не напоминал об этом, ибо не отдавших никогда не было; где тебя принимали всегда с неподдельной искренностью и доброжелательством и в радости и в горе; где было всё – и смешное, и грустное, и великое, и малое; где народ жил, а в лихие 90-тые – и выживал только за счёт крепкой человеческой дружбы, которую нынче, увы, уже и не найти в наших развращённых цивилизацией городах…

Домой Стасу, ессно, попасть не удалось, ибо по пути он был отловлен своим другом и затащен в квартиру, где сидели ещё такие же, как и Станислав, «холостяки» (то есть те, у которых жёны отсутствовали, улетев на Запад), и никто не дал Стасу сходить домой за салатами и продуктами, а был он отпущен только в 09.00 1-го января, так как народ понимал – что перед вахтой следует хоть чуть–чуть поспать и привести форму одежды в надлежащий порядок…

 

Картина дня

наверх