На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Славянская доктрина

6 443 подписчика

Свежие комментарии

  • ММ
    "Атеизм - тоже религия, только антирелигия."- т.е. в Великой Отечественной войне победили наши религиозные солдаты?? ...О националистах, ...
  • Vladimir Bogdanov
    Автор-"атеистический" мракобес, даже не атеистический. Атеизм - тоже религия, только антирелигия. Сколько желчи в его...О националистах, ...
  • Юрий Ильинов
    А, если копнуть глубже? Пойти в начало - христианство. Увидеть когда именно от него отделилось мусульманство. Очень в...О националистах, ...

Лялькино детство

Лялькино детство

Автобиографическая повесть

 

Глава I

 

          Родилась я на далёкой белорусской станции Бобр Крупского района Минской области 19 июля 1951 года в семье военнослужащего. Мой отец – Язынин Алексей Фёдорович в то время был капитаном, а мама  Язынина Надежда Васильевна (в девичестве Шарапова) работала фельдшером на станции. Была я третьим ребёнком в семье. Когда меня привезли из роддома, который находился в  городском посёлке Крупки домой, мама спросила: «А как же мы назовём нашу девочку?» - братья Саша и Гена дружно закричали: «Пусть будет Лялька!  Лялька и всё.» Так я стала Ларисой.

         Братья, как могли, «помогали» маме ухаживать за сестричкой – то накормят сахаром – прямо из сахарницы, так, что я чуть не подавилась, то искупают в ванне  (в то время были большие цинковые ванны) и, естественно, если бы мама всё это  вовремя не увидела – вряд ли я бы писала эти строчки.

        Время шло…

        С самого рождения я была очень болезненной девочкой и, когда мне не исполнилось года, я заболела менингитом. В то время эта болезнь была практически неизлечима: «Сожалею и соболезную» - сказал маме здешний доктор,  отдавая бездыханное тельце. Вся в слезах мама прибежала домой, но мамин старший брат Михаил Шарапов, который работал железнодорожником  на станции, повернул меня и влил в рот капельку воды – я её сглотнула. Тогда дядюшка, громко ругаясь, быстро завернул меня в одеяльце, остановил первый проходящий через станцию поезд и увёз меня с мамой в Минск – вот здесь-то меня и спасли.    Так получилось, что в один год я родилась дважды.

          Время шло…

          Мы подрастали,  а поскольку папа был военным, то  его, по долгу службы направляли из одной воинской части в другую.

        Когда отца из Белоруссии направили  в Нерчинск,  мама заплакала и начала упрекать папу: «Что  же ты натворил, что нас с тремя ребятишками отправляют в далёкую ссылку?  Мои бедные деточки и лука там не увидят».

 

                                       Глава II

 

         Но служба есть служба  и пока папа был военным, мы как цыгане кочевали из одной воинской части в другую,  из одного гарнизона в другой.

       Мне хорошо запомнились два больших коричневых чемодана, которые ранее, когда меня и в помине не было, папа привёз из  Германии. На этих чемоданах мы и спали, да складывающийся круглый стол, за которым решались все наши домашние дела, за которым старшие братья делали уроки.

          Так  в 1956 году мы и оказались в Иркутске. Первое время мы жили за ширмочкой в офицерском клубе Красных казарм, и как же мы радовались, когда нам выделили одну комнату в трёхкомнатной квартире с соседями рядом с Красными казармами. Мы даже купили никелированную кровать и небольшую тумбочку. Нашими соседями были тоже военные  Задороженко, но больше всего мне запомнилась Антотина Константиновна,  которая  часто приглядывала за нами, пока родители были на работе. Мама в то время работала медсестрой во втором сомнительном отделении детской больницы (сейчас  это Ивано-Матрёнинская больница на улице Советской), а папа служил  в Красных казармах  начальником арт. вооружения в звании майора.

        Между тополиной рощей и нашими сараями, где мы хранили дрова,  была дорога, по которой на лошадях возили покойников на Амурское кладбище,  впереди процессии, как правило,  шёл оркестр, а позади лошади  шли родственники и знакомые усопшего.

        Наш двухэтажный восьми квартирный  кирпичный дом, построенный пленными японцами, располагался рядом с тополиной рощей, в которой любила гулять окрестная детвора.   Роща  была всегда чистая и ухоженная, за порядком в ней  всегда следили солдаты из Красных казарм. В роще были качели для ребят, лавочки для бабушек, площадка для волейбола, стадион и лужайки для детских забав, дорожки для велосипедистов, между тополями  многие размещали гамаки и в них отдыхали, читали книжки. В какие только игры мы не играли в этой роще – это  лапта,  выжигало, жмурки, цепи-цепи кованы, ручеёк, городки, лунки, футбол, волейбол, казаки разбойники  и много-много других разных подвижных и спокойных игр.

     Я, как себя помню, в  основном играла с мальчишками и когда мы шли играть в футбол, на просьбу  других девочек взять  их с собой  - дружно кричали: «Девчонок не белём» - да – да именно так я  и кричала, поскольку букву «р»  научилась говорить только в шесть лет.  Опять же в этой роще, когда мы загадывали  друг-другу фильмы,  был загадан фильм «Альба Регия», и я его отгадала. Наконец-то у меня  получилась эта трудно выговариваемая буква «р» - я бросила  игру и побежала домой,  крича р-р-р-р-р…, чтобы не забыть  её, но к большому моему огорчению  никого дома не было, и я до вечера бегала и рычала. Когда  вечером собралась вся семья – я с гордостью продемонстрировала своё достижение в произношении «р».

          В детстве у меня почти не было игрушек, кроме двух пластмассовых куколок- пупсиков (один большой, а второй совсем маленький), которым я сама шила одежду, ещё я сама рисовала куколок на картонках, вырезала их, а потом рисовала им наряды и наряжала своих  «красавиц». Еще помню, как каждое утро бегала в рощу  заплетать косички на траве – это тоже были мои дочки.

          В детстве я, как и многие девчонки коллекционировала осколки разных стёклышек от разбившейся посуды и бутылок, этикетки от спичечных коробков, марки, открытки, значки, а вот вместо фантиков, (это обёртки от конфет)  я собирала конфетки. Если меня угощали конфеткой в фантике,  я бегом бежала домой и складывала своё богатство в тумбочку, но какого же было моё разочарование, когда мои старшие братья добирались до моей коллекции, съедали  конфеты, а мне доставались одни фантики, а иногда мои братья  съедали конфетку, а в фантик заворачивали кусочек  хлебного мякиша. Фантики я тоже собирала,  иногда делала их них игрушки, коробочки и красивые платья для картонных кукол.

          Маленькие дети нашего  детства мечтали быть лётчиками, врачами, пожарными. Когда меня спрашивали – кем ты будешь, когда вырастешь, я отвечала, что, когда я вырасту – буду мамой, да-да, мамой и никем больше, и конечно, эта моя мечта сбылась – у меня два сыночка и лапочка-дочка. Потом я захотела стать врачом и в седьмом-восьмом классах ходила в медицинскую секцию от общества «Знание». Мы ходили на экскурсии в мединститут, дежурили в детской больнице, ухаживали за больными ребятишками, но когда нас привели в анатомический музей мединститута, а на входе сидел смотритель музея и жевал пирожок – мне стало худо, очнулась я на лавочке, а вокруг суетились медики. Так  один пирожок  распорядился моей медицинской карьерой.

       Так как мой день рождения был летом,  то  в этот день  прямо на улице, под окнами (мы жили на первом этаже) мама  устанавливала огромную колоду, (на которой кололи дрова), накрывала бумажной скатертью,  ставила  на этот  стол большой графин с компотом,  газировку,  конфеты и разные сладости, звали всех соседских ребятишек, и  мы отмечали мой день рождения - пировали всем двором до самого вечера.

 

                                                                 Глава III

 

            В пятилетнем возрасте я с родителями ездила в Белоруссию в отпуск. Ехали мы на поезде и, какого же было моё удивление, увидев на деревьях крупные красные яблоки.

     «Ой, смотрите, смотрите! Яблоки на деревьях растут» - кричала я, глядя в окно вагона.

     «Девочка, а где же у вас растут яблоки?» - спрашивали наши попутчики.

     «А у нас они в ящиках» - бойко отвечала я.  Я даже не понимала, почему смеялись взрослые дяди и тёти, а дело было в том, что  папа  всегда  покупал в военторге  яблоки в ящиках, этот ящик  хранили в подполье и нам оттуда доставали по яблочку, а садоводств  ни у кого из военных не было.

      Когда  мы приехали в Белоруссию, к маминому брату Шарапову Владимиру и его жене тёте Зине,  там же гостил мой двоюродный брат Шарапов Игорь. Двоюродные братья Шараповы Вова, Олег и Коля – дети тёти Зины и дяди Володи, очень обрадовались моему приезду, а так как я не знала белорусского языка – всё время подшучивали надо мной.

         Так они сорвали  луковицу и дали её мне, а потом спрашивали – «Хочешь цибулю? Дать тебе цибулю?»- а сами ничего мне не давали,  и тогда я вся в слезах прибежала к тёте Зине и с луковицей в руке, жаловалась на братьев, что они мне не дают никакой цибули. Тётя Зина объяснила, что лук и цибуля – это одно и тоже. У тёти Зины и дяди Володи, где мы гостили, был просторный деревянный дом с  фруктовым садом.  Тётя Зина и нарвала ведро вишни и сказала: «Ешьте, сколько хотите»- и я ела до тех пор, пока не высыпала сыпь по всему телу. Мама очень испугалась и повела меня к здешнему фельдшеру, но тот сразу сообразил, в чем дело и сказал, что девочка съела много того, чего раньше не ела, это просто аллергическая реакция.  Мой  двоюродный брат Игорь из Волгограда был единственным ребёнком в семье  маминого родного брата Тимофея и его жены Нины Сергеевны, поэтому его часто баловали, и мне запомнилось, как  Нина Сергеевна, одевая сыночка, приговаривала: «Игорёчек, надень чулочек»…  Дядя Тима был кадровым военным летчиком, прошедшим дороги Великой Отечественной войны. Отпуск пролетел быстро, а когда мы на поезде возвращались домой – маме стало плохо, и нас высадили из поезда на  незнакомой станции Котельничи. Здесь, пока маме делали операцию, мы с папой жили в гостинице. Со здешними ребятишками я бегала собирать ежевику и на речку.  Когда я стала постарше, сказали, что у мамы была внематочная беременность. Когда мама поправилась, мы  на поезде продолжили  свой путь домой.

 

                                                                 Глава IV

 

         Однажды осенью, мы как всегда играли в роще, под ногами шелестели разноцветные листья, часть листьев были собраны в кучи.  Мы так разгорячились, что я бросила на одну из таких куч своё новое, красивое пальтишко, кирпичного цвета с кармашками (его мне купили в Москве), даже не заметив, что  листья в куче кто-то поджог. Представляете, что стало с моим новым пальтишком?  Да-да, вот именно  пальтишко загорелось, мальчишки вырвали его из огня и погасили. Я бегом побежала домой надела шубку,  а пальто затолкала во встроенный в коридоре шкаф да ещё накрыла подушкой и убежала опять на улицу.  Когда  вечером я пришла домой, мама строго спросила, почему я в шубке и где моё новое пальто? И глазом не моргнув,  я ответила, что мне стало холодно, но Антонина Константиновна, достала и показала  маме моё пальтишко, вернее то, что от него осталось. Пока я бегала на улице, подушка загорелась и хорошо, что наша баба Тоня  оказалась дома и вовремя погасила пламя.

         Росла я очень любопытной девчонкой и всё хотела знать, всё потрогать своими руками,  вот и в этот раз, когда никого не было дома, я решила посмотреть, что же такое электрический ток и почему горит лампочка? Я включила свет в туалете, забралась в  металлическую раковину и стала рассматривать  бра, висящее как раз над раковиной, взялась за него руками, и не помню, как я упала в раковину и меня, будто волчком закружило в раковине. Хорошо, что оторвался гвоздь и  вырвался провод у бра, и только тогда я закричала. На мой крик опять же прибежала соседка и вытащила меня из раковины. С тех пор я с электричеством не играла, и точно знала, что электричество – это не игрушка.

 

 

 

                                                               Глава V

 

           В 1958 году папу перевели на станцию Лесную Читинской области. Здесь нам сразу выделили комнату в самом большом доме барачного типа, с длинным коридором и множеством соседей – папиных  сослуживцев. Когда мы только приехали на станцию Лесная, я пошла в лес и заблудилась. Нашёл меня дяденька  солдатик и спрашивает: «Где же ты живёшь, девочка?» - а я отвечаю: «В большом доме с флажком на крыше», а поскольку такой  офицерский дом был один,  он меня быстренько привёл к родителям.

         Вокруг дома был лес, и я с соседскими ребятишками бегала в лес, срывала цветочки багульника и хвою лиственницы, шишечки от сосны и ели их - такими вкусными они нам казались!  Вот в этом посёлке я  пошла первый раз в первый класс. Школа была  деревянная, классы маленькие и меня посадили за одну парту с мальчиком, по фамилии Дураков, а вот имя его я забыла. Когда мы учились считать – братья из прутиков вырезали мне палочки, а  сосед по парте всё время забирал их у меня, а вечером братья  опять строгали мне счётный материал.  Никогда не забуду я свою первую учительницу Веру Макаровну – полную, добродушную женщину в строгом тёмно-коричневом  костюме, которая  относилась  к своим ученикам, как к родным детям. В то время  её сын служил в армии, и всю свою материнскую любовь она отдавала нам – своим ученикам.  В посёлке  почти не было фруктов, но когда мы проходили букву «Я»  Вера Макаровна принесла в класс яблоки и раздала нам по целому яблоку, нашей радости не было предела. Когда кончались уроки, мы шли домой к нашей учительнице, где всегда было тепло и уютно.

          Часто папа усаживал меня на раму велосипеда, и мы ехали на источник  за Кукинской водой, какие красивые поля ярко красных саранок и голубых подснежников встречалось на нашем пути!  Иногда мы с ним ездили в Читу и там водил нас в кино.

           Хорошо  запомнила, я как нас принимали в октябрята. Из войсковой части к нам пришли солдаты и прикололи нам гордым и счастливым октябрятские звёздочки, которые накануне мы делали сами на уроке труда. По трафарету, выданному учительницей,  мы нарисовали на картоне звёздочки,  вырезали их и обшили красным материалом, а с обратной стороны прикололи обыкновенные маленькие булавочки. Эти звёздочки, сделанные своими руками, нам были дороже всех октябрятских значков, которые уже в Иркутске покупали нам родители. После приёма в октябрята, нас сразу разбили на звёздочки, по пять ребят в каждой. После этого мы не расставались друг с другом – вместе делали уроки, вместе гуляли, вместе ходили в кино, когда приезжала кинопередвижка, вместе были и в праздники и в будни.

        Не могу не вспомнить и свою соседку Монастырёву, которая прекрасно стряпала и даже умела делать мороженое, а мы с завороженными глазами, как на волшебницу смотрели на эту удивительно добрую женщину, которая часто баловала всех соседей разными сладостями.   В нашем бараке все соседи жили, как одна очень дружная семья, где все радости и горести делились поровну.

       В то время у нас жили  кот Мишка и кошка Катька. Мишка был старый и очень ленивый кот, но если ему кто-то говорил: «Мишка, поваляйся» - он шёл на коврик, ложился на спину и начинал переворачиваться с боку на бок. В отличие от Мишки, Катька была очень энергичная, непоседа. Однажды с ней произошёл такой случай. Прямо за нашим домом был небольшой базарчик с  небольшими дощатыми прилавками, где  продавали молоко, мясо, вязаные изделия и разные мелочи. Сидим мы на крылечке  дома и что же мы видим?  Появляется наша Катька и волоком тащит кусок мяса, больше, чем она сама, а следом бежит торговка и громко ругается. Мама, улыбаясь, вышла навстречу этой процессии,  забрала у Катьки мясо, вернее, Катька сама положила мясо к маминым ногам и отошла в сторонку. Мама подняла мясо и хотела вернуть хозяйке, но та, увидев сколько ребятишек наблюдает за происходящим, только махнула рукой и сказала: « Оставьте его своей добытчице».

 

 

                                                                           Глава VI

 

            В 1959 году, папа уже давно был майором,  мы опять переехали в Иркутск и поселились в той же комнате и с теми же соседями, что  и раньше. Во второй класс я пошла уже в школу №23,  которая расположена была на улице 1 Советская. В отличии от моей любимой первой учительницы,  Надежда Алексеевна, моя вторая учительница, высокая худая и очень злая, как  мне тогда казалось. Она всегда кричала на нас, а  пацанов, если они не слушались, била указкой по рукам. Здесь моим соседом по парте был Валера Гардыш. В нашем классе был  мальчик Яженских Лёша, который очень хорошо играл на аккордеоне Полонез Огинского – с тех пор этот полонез мне очень нравится. Класс у нас был дружный, но не такой, как первый. Когда я училась в третьем классе – нас  на территории Иркутского авиационно-технического училища (ИВАТУ) около памятника Ленину принимали в пионеры. Каждый из нас выходил вперёд и читал торжественное обещание «Я, юный пионер, Советского Союза, вступая в ряды пионерской организации, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю…». Потом наши пионервожатые повязывали нам пионерские галстуки, но не шёлковые, как в старших классах, а сатиновые красные галстуки и пионерские значки. Звеньевым нашего звена  был назначен Володин Витя. В каждом звене было пять человек. На улице был ветер, шёл дождь, а мы  расстегнули свои пальтишки, чтобы были видны наши  красные галстуки и пошли всем звеном домой ( все ребята нашего звена жили в красных казармах) по улице Ядрицевского.  Когда  мы  подходили к дому – нам дорогу перебежала чёрная кошка,  и наш звеньевой совершенно серьёзно сказал, что надо вернуться в школу и пойти по другой дороге. Мы так и сделали и пошли домой уже по другой, грязной дороге, мимо частных домов и кинотеатра «Экран» и все чумазые пришли, но счастливые пришли домой. Мы,  вместе всем звеном,  делали уроки, подтягивали отстающих, ходили в кино, музеи, планетарий, собирали металлолом и макулатуру.  Я училась ни хорошо - ни плохо, в основном на четвёрки. Писали мы  чернилами перьевыми ручками, а  мешочки под чернильницы сами вязали. В каждой нашей тетрадке лежали промокашки, если зазеваешься, то и клякса может появиться в тетрадке.

              Поскольку наша школа располагалась по пути в аэропорт, нас школьников  часто снимали с занятий,  выдавали флажки и выстраивали вдоль дороги встречать разные, приезжающие делегации. Так я помню, как к нам в Иркутск приезжали Никита Сергеевич Хрущёв – генеральный секретарь СССР, Фидель Кастро Рус,  Андриано Челентано, Юрий Алексеевич Гагарин и другие  знаменитости СССР,  и зарубежные гости. А  проезжали они, как правило, стоя на машинах с открытым верхом и махали нам  рукой.

 

                                                                           Глава VII

 

            В 1960 году папу комиссовали по болезни, у него была язва желудка,  и мобилизовали из армии. Телевизор был нам в диковинку, а папа купил  чёрно-белый телевизор «Нева». Все соседи приходили к нам смотреть это чудо техники. А до этого, мы ходили смотреть телевизор «КВН»  с крошечным экраном к моей однокласснице Ольге Рудовой.

          Когда родителей не было дома, я,  как всегда решила обследовать это чудо техники, и переключила  одну из ручек  управления телевизора,  как потом выяснилось,  переключила ручку  переключения каналов. А  канал в то время показывал один и то в определённое время утром (для тех, кто работает во вторую смену) и вечером. Когда  папа пришёл домой, естественно, телевизор не работал. Тогда папа взял ремень ( меня  никогда в жизни и пальцем не трогали)  и закричал, что убьёт меня… Я заплакала и запричитала:  «Вот, телевизора уже нет, и дочки не будет, а я вырасту большая, буду конструктором и сделаю вам цветной  телевизор!» и тем самым всех рассмешила, и,  конечно же,  в этот раз мне тоже не попало, зато все соседи стали надо мной смеяться  – «Вот, идёт конструктор цветных телевизоров!». А когда пришёл мастер, тоже не сразу догадался, что я только переключила канал, но телевизор я больше не трогала. А когда выросла, поступила в Иркутский Госуниверситет на физический факультет, на отделение радиофизика-электроника и действительно много лет работала инженером-конструктором на Иркутском заводе радиоприёмников им.50летия СССР.

               Уволившись из армии, папа  устроился  начальником стеклодувной мастерской и цветорекламы. Как я любила вечерами ходить с папой по улицам города и смотреть, как папа  включает иллюминацию на вывесках магазинов. Очень интересно  было смотреть, как стеклодувы выдували разные шарики и причудливые фигурки. Но папа почему-то ушел с такой интересной работы на релейный завод простым рихтовщиком, где и проработал там всю оставшуюся трудовую жизнь.  Мама в то время тоже сменила место  работы. Теперь она работала медсестрой в городском туберкулёзном диспансере.

 

                                                                           Глава VIII

 

             В 1963 году  на улице 30-й Дивизии построили новую школу №76 и всех учеников, кто жил в Красных казармах перевели в неё.  Вот в этой школе я  и училась до самого выпускного вечера.   Нашим классным руководителем в  школе №76 была молодая учительница математики Андреева Элла Александровна.  С ней мы не раз ходили в походы, ездили к ней на дачу.  В 1965 году в Иркутске  на улице  1-й Советской, около дома ребёнка  (сейчас это музей-усадьба Сукачёва) и Детского парка (бывший Дунькин сад) установили на постамент танк «Иркутский комсомолец». На этом открытии я стояла в почетном карауле, почти так же, как сейчас стоят школьники у Вечного  огня.

        Когда я училась в седьмом классе и сидела за одной партой с Таней Сутть и с ней же ходили домой и дружили, в нашем классе появилась новая девочка – Смолянинова Оля, она была выше нас ростом. Татьяна предложила мне:  «Хочешь, научу тебя драться?» -      «А зачем?» - спросила я, но возражения не допускались, и когда мы шли со школы, Таня продемонстрировала своё умение. Мы подошли к Ольге, а  та повернулась – и мы обе оказались лежать на земле, с тех пор, хотя прошло много лет я дружу с Ольгой,  теперь она  Голубева Ольга Александровна, живёт в Благовещенске, и когда она приезжает в Иркутск – всегда приходит ко мне в гости. Двери нашего дома всегда были открыты для моих друзей. К нам  приходили почти все мои  одноклассники, даже когда меня не было дома, мама встречала моих гостей и поила их чаем с вареньем. Чаще других ко мне приходили Толя Полещук, Вова Илинзер, Гена Данилов, Таня Тимофеева, Пенькова Тома и другие. Друзья же моих братьев, которых тоже было много, всегда называли меня маленькой  или  малышкой и всегда старались защитить меня от разных жизненных ситуаций.

        После восьмого класса наш класс расформировали,   я попала в 9 «В» класс, где классным  руководителем была учитель географии и астрономии Шестакова  Татьяна Ивановна, с ней я дружу до сих пор и хожу к ней в гости. Помню, на перемене мы  с Таней Тимофеевой скакали в классики и даже не услышали, как прозвенел звонок. Вдруг  открывается окно, из окна выглядывает Татьяна  Ивановна и зовёт нас на урок.

      Вечерами мы любили гулять по улице Ядрицевского,  единственной заасфальтированной улице в нашей окрестности. Наши одноклассники, такие как Костенко Женя и Бархатов Олег  всегда оберегали нас от местной шпаны, а если кто-то и хотел подойти к нам – наши рыцари тут же вставали на их пути.

             Время шло…

              Пришло время прощаться со школой, последние выпускные экзамены,  последний звонок, прощальный выпускной бал.

             Прощай детство. Мы вступаем в новую жизнь. Кто пошел работать, кто  в армию, кто учиться, а я поступила в Иркутский Госуниверситет на физический факультет.

 

Картина дня

наверх