IV. Соучастие.
И всё бы было ничего, если бы…
Как я уже упоминал, Станислав плавал на белом пароходе, занимал там довольно приличную должность и слыл довольно уважаемым человеком. Поэтому механические тела корабля, узнав, что у Станислава в конце марта 1983 года «созрела» свадьба, то механическое сообщество решило, что сей процесс на самотёк пускать никак нельзя, а посему начало усиленно готовиться к столь знаменательному событию в жизни товарища. Строились планы и готовились подарки.
Однако…
15 марта 1983 года Станислав Семёнович вышел на работу. Придя на корабль, он представился капитану, доложил, что отслужил без замечаний и готов с новыми силами поддерживать техническое состояние корабля в полной боевой готовности. Командир прочувствовал и поинтересовался – когда бы тот хотел заступить на вахту, учитывая то обстоятельство, что в конце месяца ему придётся дать недельку отдыха, чтобы он – Станислав то есть – насладился обществом молодой супруги.
Станислав Семёнович утешил командира, сказав, что свадьбы не будет, поэтому дни вахт для него не играют теперь уже никакой роли. После чего, обсудив ряд мероприятий по поддержанию технической готовности корабля, капитан и Станислав расстались. Зайдя к себе в каюту, а Стас жил вместе с электромехаником, несостоявшийся муж поведал товарищу и своих злоключениях. К обеду об этом знал весь экипаж. Наверное, раньше друзья были какие–то другие – теперь, в нынешнее время, дружбу всё определяют по количеству денег в кармане, а вот в советские времена друзья были настоящими. Поэтому механическое сообщество в тайне от Стаса собралось и постановило – раз подарки приготовлены, приглашение к свадьбе у всех на руках и никто их не забирал (Стас об этом даже и не думал), то:
а) соберём данные о всех знакомых незамужних девицах;
б) составим списочек по алфавиту;
в) начнём знакомить Стаса по порядочку – где–нибудь и всплывёт его «счастье».
Чем был хорош советский флот – это тем, что период времени между «сказано» и «сделано» было минимальным. К утру следующего дня был составлен списочек на двух листах с 40 фамилиями, затем был вызван Станислав в кают–компанию и поставлен перед выбором: либо начинаем знакомство с конца списка, либо – с начала. Третий вариант даже не рассматривался…
Понимая, что от товарищей так просто не отделаться, Пониковский на свою голову согласился. Дополнительно обе высокие договаривающиеся стороны пришли к соглашению, что начинать надо с начала списка. Первой стояла Азарова (однофамилица нынешнего премьер–министра «незалежной и самостийной» Инна Вячеславовна, на встречу с которой Стас и отправился в ближайшую субботу.
Надо сказать, что у Стаса были свои правила знакомства с девушками. При первой встрече Стас осторожно узнавал – а что бы хотела получить или куда бы имела желание сходить юная дама на первом свидании – и ставились перед ней шесть предложений:
а) прогулка по набережной
б) поход в кафе
в) посещение бара;
г) встреча в ресторане;
д) посещение кино
е) культпоход в театр.
Инна Вячеславовна была девицей видной, с накрашенными волосами и чувственным ртом, поэтому долго не думала и ознакомила будущего ухажёра своим видением «культурной программы»:
1) для начала зайдём в кафешку;
2) далее – если всё будет нормально – можно и в кабачок зайти, посидеть, выпить;
Далее – если ей всё понравится – то на следующем свидании можно и сходить в ресторан.
После ознакомления с выше озвученной программой Станислав довольно холодно сказал подруге: «Бывай», и ушёл от неё, чем поверг девицу (как потом рассказывали Стасу) в состояние полного ступора.
Дело в том, что во времена обучения в техникуме Станислав Пониковский устроился на работу на пол–ставки в медвытрезвитель в отделе профилактики. Поэтому в течение 2,5 лет он, совместно с сотрудниками милиции, посещал рестораны и прочие питейные заведения, так что жизненных наблюдений – кто туда ходит, зачем и почему у Стаса хватало, в связи с чем настойчивое желание девицы начать знакомства с посещения этих «злачных» с точки зрения Пониковского мест, ему говорило о многом.
Вторая девица была явно нерусской наружности, явилась на первую встречу «под хмельком» и всем своим поведением давала понять Станиславу, что она девочка простая, за определённую мзду готова на всё, чем сразу же привела последнего в состояние тихого бешенства. Отведя в сторонку своего товарища по экипажу, Стас тихо, но чётко объяснил последнему, что не только гулять, но и даже общаться с пьяными проститутками он не намерен, а посему – будь мил друг – разверни свою протеже на 180 и дай ей коленом под зад, чтобы катилась к едреней Фене. Товарищ всё понял и отправил девицу в «свободный полёт» по поиску новых денежных ухажёров…
Ещё раз повторюсь – Станислав скрягой не был, просто ему было противно поить и кормить за свой счёт любительниц «крутить динамо», с которыми он довольно часто встречался во времена своей работы внештатным сотрудником милиции в медвытрезвителе…
И вот, в следующее воскресенье Стас был приглашён на встречу с третьей кандидаткой (по списочку, ессно) – Елизаветой Павловной Базаровой, которую должен был привести на встречу Серёга – сосед по каюте…
V. Отцы и дети.
Апрель месяц – хорошее время года в городе–герое Севастополе. Уже тепло, но ещё и не жарко – благодать. Природа расцветает, стряхивая с себя остатки долгого зимнего сна, навеянного Богиней Марой, которую «шибко грамотные» славяноведы почему–то упорно именуют только Богиней Смерти, забывая Её положительную роль в процессе Отдохновения, Успокоения и Восстановления сил Природы. Закончив свой служебный день, в 12.00 Станислав Семёнович Пониковский одел на себя «парадно–выходной костюм» и поехал на катере из Инкермана (Белокаменска) в город.
– Слышь, ухажёр недоделанный, ты стрелы–то приготовил, лук смазал, почистил, прицел выставил? – задал вопрос Купидону, примостившемуся на правом плече «парадно–выходного» костюма, мелкий пакостник с хвостом и рожками.
– Я – как пионер – «усегда готов»! – был получен ответ.
– Ага, дождёшься тут с тобой. Где ты был, когда Нина уходила от Стаса, а? Что–то я твоей рожи недобитой Купидой, не наблюдал тогда поблизости…
– Тебя тоже не было, – огрызнулся товарищ с голубыми крылышками…
– А меня там и быть не должно – не мой ВУС [военно–учётная специальность]. Моё дело – маленькое – «чтобы такого сделать плохого», правда, Стас?
Стас согласился и задумался над своей жизнью и вообще – «А почему мне так с девушками не везёт?»
– А потому что мямлишь ты с ними. Неча тут сантименты с женским полом разводить. «Женщина – раз лежать, и два – тиха!» – помнишь как у Жванецкого. А ты всё: нельзя до
свадьбы, они же такие хрупкие, блин…
– А сам–то, – хихикнуло с правого плеча. – Ты себя – когда с Лолой – со стороны хоть видел? Молчал бы уж в тряпочку. Эх-х-х, слышь, Стас, а зачем мы в город едем?
Стас объяснил «сотоворащиам», что цель поездки – знакомство с двоюродной сестрой электромеханика белого парохода Елизаветой Павловной Базаровой – а там – как выйдет…
Катер доставил прилично одетого молодого человека с дружками к набережной Севастополя на площади Нахимова, которая и привела Стаса к колоннаде Графской пристани, между колонами которой маячила фигура Сергей и миловидная девица с круглым лицом, голубыми глазами, полноватой фигурой, в которой присутствовало всё – но «без фанатизма», как любил говорить Стас, одетая в понравившееся почему–то сразу Стасу платье, поверх которой был надет лёгкий свитер.
Рядом с девушкой находились двое тел, внешний вид которых почему–то сразу понравился Везельвулу и Купидону. На левом плече девицы сидела настолько миниатюрная миловидная чертовочка, что Везельвул, увидя её, сплюнул и пробормотал: «Что творится на белом свете, Господи, – мельчают все, даже черти» На правом плече примостилось Божье создание в жёлтенькое платьице и такие же кружевные панталончики. Увидя Купидона, она вспорхнула с плеча девушки и, переместясь к Стасу на плечо, сразу же представилась: «Виола», после чего затараторила, размахивая руками и чуть не сталкивая Купидона со «штатного» места. Купидон помрачнел и, сказав Божьему созданию: «Давай отлетим в сторонку и не будем никому мешать», вместе с нею растворился в просторах Бытия.
Сергей представил обоих друг другу и, сославшись на какие–то ещё не выполненные дела, покинул молодых людей. Стас посмотрел в голубые озёра глаз Елизаветы и как–то сразу ему расхотелось задавать контрольные вопросы.
– Пройдёмся? – на всякий случай вопросил он, с чем девушка немедленно согласилась. Иногда Стасу нравилось пошутить, и он продолжил, почему–то смутившись. – Куда направим стопы свои?
– Мне всё равно, давай прогуляемся. – услышал Станислав в ответ…
Оглянувшись, Станислав заметил, что Везельвул что–то втолковывает на ухо маленькой чертовочке, которая с серьёзной мордочкой слушала его и кивала головой.
– Стас, она наша. Её зовут Лози! – проинформировал Пониковского рогатый и снова вернулся к прерванному разговору с чертовкой. На этом мы их и оставим – им было что рассказать друг другу…
А Стас с Елизаветой прогуляли до 18.00 по улицам города, после чего юная дева заявила ухажёру, что ей необходимо быть дома.
– Нет проблем! – ответствовал Станислав и на троллейбусе №7 довёз девушку до её остановки.
– Где твой дом? – поинтересовался Пониковский.
Оказалось, что дом находится в 20 шагах от остановки. Станислав выразил готовность проводить девушку до подъезда, так как та сообщила, что она живёт на первом этаже. Елизавета не препятствовала.
В это время Купидон, галантно поддерживая Лози под локоток, усадил её на правое плечо хозяйки, после чего переместился к Стасу.
– Хорошо-о-о-о! – пронеслось в эфире, после чего наступила тишина.
Через минуту буквально Везельвул сказал Виоле: «Бывай, красавица!», и та перескочила на левое плечо Елизаветы, повернулась и помахала на прощание рукой
Станислав проводил девушку до дверей подъезда, убедился, что та с «подругами» зашла в подъезд и со спокойной совестью направился на остановку…
Через Серёгу Пониковский договорился снова с Елизаветой о встрече, на что сосед по каюте посоветовал Стасу дурью не маяться, а взять номер телефона у девушки и не использовать его в роли почтальона…
В течение месяца Станислав видел Елизавету только один раз – та училась в Симферополе на втором курсе – и домой приезжала только на выходные, а часто на эти выходные Станислав с кораблём выходил в море. Наконец где–то в середине июня месяца корабль Пониковского стал в ППО и ППР [планово–предупредительный осмотр и планово–предупредительный ремонт], совмещённый с навигационным, – так что Станислав и Елизавета стали встречаться чаще – практически в июле они виделись чуть ли не через день.
На них молодые люди гуляли по набережной и беседовали о чём–то – о чём – уже по прошествии стольких лет Станислав автору так и не мог сказать – и вроде обо всём, и в то же время – ни о чём. Единственное, что удалось выяснить Стасу, что родители Елизаветы были не против её встреч со Станиславом, да и осторожно (как по секрету сообщила Виола Купидону) намекали дочери, что не мешало бы и им встретиться с молодым человеком, так сказать – очно.
Весь месяц июль Елизавета пыталась заставить Станислава, который уже к этому времени подал документы в Севастопольский приборостроительный институт на вечерний факультет, плотно засесть за математику и физику, и даже дала Стасу задачник для поступающих в ВУЗы. Станислав не стал говорить ей, что с сентября прошлого года он периодически появлялся на курсах подготовки к поступлению, на которых его преподавательница математики с фамилией Агеева (имя и отчество ей к сожалению выветрились из памяти Пониковского)9 постоянно «тюкала» Стаса по темечку для улучшения памяти и повышения усидчивости и прилежности, чем–то напоминая Станиславу его первую учительницу по математике Давыдову Юлию Николаевну9.
Но ни Елизавете, ни Агеевой Станислав никогда не рассказывал, что возвращаясь после прогулок на свежем воздухе он, отрывая своё время от сна, сидел до 03.00 ночи и освежал в памяти свои знания. Но это к нашему рассказу не относится, так что продолжим, товарищи нашу, так сказать, «лекцию» и жизненных перипетиях Станислава Семёновича.
Где–то на пятой или шестой встречи, товарисч Пониковский, как истинный джельтмен, решил взять «под ручку» Елизавету Павловну, но вдруг наткнулся на такой недоуменный взгляд девицы, что почувствовал себя не в своей тарелки. Предпринятая через тройку встреч повторная попытка была оставлена вопросом:
– Это ещё зачем?
– Я что–то не понимаю или не въезжаю «в тему»? – раздался голос Везельвула. – Стас, ты случайно не в детский сад попал? Слышь, Лози, – это уже к маленькой «помощнице» Елизаветы, – её что – в детстве с комода уронили? Или её никогда мужчины под руку не водили? Или мы до второго пришествия будем ходить на пионерском расстоянии друг от друга?
Лози ответствовала, что иногда такое случалось, и почему в данный момент хозяйка противится этому – она и сама в неведении.
– Пернатый, хорош пялится на розовые панталончики Виолы, спроси–ка у неё, что это она там спит и не чешется? Понятно, что ты – кривой, косой и малохольный. Но она–то чего там варежку раззявила?
Товарищ с голубыми крылышками злостно проигнорировал реплику Везельвула, впрочем как и Виола, сидевшая в обнимку с Купидоном, также не удостоила чертёнка своим ответом, ибо у обоих глаза были закрыты, головы склонены друг к другу, луки были зачехлены и никто из них выполнять свою миссию явно не собирался…
– Вот паскуды летающие. И зачем их Вседержитель сотворил – одни убытки от убогих, – прокомментировал сей факт рогатый и снова о чём–то зашептался с миниатюрной Сущностью Тёмной Нави.
Стас понял, что пора брать дело в свои руки. Для начала он возымел желание познакомиться с родителями, о чём и проинформировал свою спутницу. Та была не против. Поинтересовавшись – какие напитки предпочитает её отец с матерью, Станислав зашёл в магазин, расположенный в начале площади перед Малаховым курганом и затоварился двумя бутылками пива и бутылкой лёгкого вина, а также взял бутылку лимонада (ещё раньше Станислав узнал, что Елизавете стойкая противница употребления внутрь каких – либо «веселящих» напитков) нагруженный двумя пакетами с бренчащими внутри их бутылками, Станислав Семёнович, догнал неторопливо идущую к заветной двери своего подъезда, Елизавету и, ни минуты не колеблясь, проследовал за ней внутрь подъезда.
Поднявшись на 4 ступеньки вверх, Стас вместе с Елизаветой оказался на площадке. Та нажала «пипку» звонка и дверь немедленно открылась, словно отец, который появился в проёме, ждал их долго и упорно.
– Так, кого мы видим? – задал себе вопрос человек в форме полковника и сам же себе ответил, – дочь с молодым человеком дошла наконец до родителей. Проходите. Станислав Семёнович. Как там товарищ адмирал и Ольга Станиславовна поживают?
Стас был уверен на 100%, что никогда и ни под каким соусом не сообщал Елизавете ничего о своих родителей, в связи с чем молодой человек был поставлен перед фактом – родитель девушки знал о Стасовом семействе всё, что говорило о том, что Павел Алексеевич (так звали отца Лизы) был или из МВД, с чем явно не гармонировала зелёная форма, одетая на него, либо из КГБ, что (как потом оказалось) было более верным.
Станислав чётким голосом сообщил вопрошающему, что «товарищ адмирал» чувствует себя так, что «не дождётесь», мама потихоньку болеет (у неё был сахарный диабет), сестра находится в Москве на 4 курсе Иняза, а сам Станислав Семёнович прошёл все полагающиеся проверки в 5-м и 8-м отделах и чист перед Родиной, Партией и Правительством аки голубь небесный.
Доклад Павлу Алексеевичу понравился (он понял, что Стас тоже кое о чём соображает), после чего бравый полковник представил молодому человеку свою супругу (служившую в том же ведомстве, но на какой должности – Стас так и не узнал, да и ни к чему это было ему) – Ирину Григорьевну. Молодой человек представил на всеобщее обозрение содержимое пакетов и испросил разрешения пройти во внутрь.
– Блин, да тут хуже, чем у папы. Ну ты и влип, хлопче! – прокомментировал ситуацию Везельвул, оторвавшись от уха миниатюрной Сущности. – Слышь, мореман, давай делать отсюда ноги, пока к стенке как врагов народа не поставили – у них запросто…
– Не боись, Стас, он – добрый! – впервые услышал Станислав тоненький голосок собеседницы Везельвула…
– Ага, такие добрячки наших в 18-ом на берёзах как новогодние игрушки развешивали, – не унимался хвостатый. – Бежим, пока Особая Тройка приговор не зачитала…
Но Стас уже понял, что Рубикон им пройден, поэтому мысленно махнув рукой – «А, будь что будет», смело разулся и прошёл вслед за «добрячком» в залу. В зале оказалось: накрытый стол, отодвинутые стулья и великое желание родителей Елизаветы накормить Стаса, дабы он от голода не скончался. Конечно, надо понимать, что таких слов, как «скушай, милый, за бабушку», «скушай, родимый, за дедушку», «а вот ложечка за папу», «а ещё одну за маму, мать её»,,, ну и всё в током же духе – нет, всё было культурно: «а не хотите ли попробовать вот это», «рекомендую вот это..,», причём тон, с которым произносилась «рекомендация» не оставляла сомнений, что в случае отказа может послышаться: «А не желаете ли прислониться к стеночке, любезный»… Дивный образ стенки и суровых мужчин с винтовками, быстро подавлял какое–либо желание отнекиваться…
Кончилось всё тем, что в десятом часу Станислав едва смог оторвать своё отяжелевшее тело от стула и, икая и запинаясь, долго и витиевато благодарил гостеприимных хозяев, за спинами которых явственно наблюдалась шеренга стрелков.
– Лиза, а ты разве не проводишь Станислава? – вопросил тайный председатель Особого Совещания, внимательно вглядываясь в лицо дочери.
– Папа, он КМС по дзю–до – дойдём сам, не развалится! – ответила наследница потомков железного Феликса и махнула рукой Станиславу – «Счастливо» – мол, катись колбаской по Малой Спасской.
«Сотоварищи» Стаса долго отрывались от своих подруг, обнимались и даже Купидон поцеловал Виолу, а Везельвул тайком смахнул предательски набежавшую слезу – вот чего у него Стас никогда не наблюдал – и оба заняли свои «штатные» места на плечах Пониковского.
Видимо Павел Алексеевич что–то понял, так как не погнушался выйти проводить Стаса, а заодно и перекурить. Протиснув своё тело, сильно напоминающее фигуру Волка из знаменитого мультика «Жил–был пёс…», через дверной косяк, Стас не стал говорить: «Ну ты заходи, если чо», а молча вместе с притихшими Везельвулом и Купидоном начал спускаться со ступенек. Отец Елизаветы вышел вслед за Стасом и скомандовал: «Стой». Стас остановился, «сотоварищи» спрятались в кармане рубашки.
– Докладывай – что у тебя с Елизаветой? – потребовал двойник товарища Берии, и Стас, почему–то проникнувшись доверием к этому полковнику, вдруг рассказал ему обо всём – и о том, что Нина Кулёва послала его на … на выпускном, и что Валентина Игоревна Николаева, его первая и безнадёжная любовь, скрылась за горизонтом неизвестности, что Нина Сабельникова на него плевать хотела, а Нина Александровна Рогожина предпочла ему какого–то доходягу – второкурсника (уже, правда, на третьем), кругом одни Нины, но не давить же их, и с девками не везёт… А с Елизаветой – как в детском саду – на расстоянии полуметра, и вообще – «на хрена я с
ней связался?» – закончил свой монолог Станислав.
В общем «излил душу» полковнику и замолчал, погрузившись в свои думы. Полковник ничего не сказал, внимательно посмотрел на Стаса и спросил: «На катер успеешь?»
Стас очнулся, и попрощавшись с подчинённым будущего генсека Андропова, бодро зашагал на остановку.
– Во, слава тебе Господи, пронесло. А уже думал – всё, до команды «пли» минута осталась. Слышь. Стас, и куды это нас занесло, а? – Везельвул внимательно посмотрел на Стаса и продолжил, обращаясь к Купидону. – Слышь, Гастелло, вылазь, чекисты в соседнюю квартиру прошли…
Купидон вылез из кармана, поправил свой лук и сказал, обращаясь к рогатому:
– Я лучше ещё раз к тебе в гости зайду, нежели к ним… Так и от инфаркта можно дуба дать.
Пониковский успокоил друзей, что всё будет в ажуре, и влез в подошедший к остановке троллейбус…
Через неделю – раньше как–то не получилось, Станислав вновь договорился о встрече с Елизаветой, которая попросила его приехать к дому – отец хочет с ним (Стасом) о чём–то поговорить, хотя, по большому счёту, Станислав понимал – можно было и не ехать – толку – ноль, а вступительные экзамены – буквально через пять дней. Но сказав «А» – будь добр говорить и «Б». Тем паче что предложение представителя такой организации лучше было не игнорировать, ибо как в фильме «Крестный отец» тот мог сделать предложение, от которого Стасу было невозможно отказаться. И вдобавок – раз сказал – приеду – то «умри, но держи фасон». Стас собрался и поехал.
Везельвул с Купидоном попросили Стаса оставить их дома, но Станислав напомнил, что там – то есть около стеночки – их ждут Лози и Виола, и лучше не нервировать ни девицу, ни её родителей. Скрепя сердцем, оба «сотоварища» влезли к Стасу на своё «штатное» место…
Станислав с пакетом в руках (в котором был «стандартный набор» – то есть пивце, винце и пр.) подошёл к двери, которая подозрительно быстро открылась, и в проёме показалась фигура Павла Алексеевича в спортивных штанах и майке
– Какие люди и без охраны! – улыбаясь, воскликнул бравый полковник, отчего у Стаса и «сотоварищей» души начали медленно перемещаться – у кого к пяткам, у кого – к копытцам. – Приветствуем младое поколение. Пойдём потолкуем.
Когда Партия и её боевой отряд – КГБ – говорит «надо, хлопче», неудобно отказываться, ибо чревато… Стас и не стал отказываться, а поэтому смело шагнул в прохладу прихожей. Из квартиры доносились запахи чего–то вкусненького, что ясно означало, команды «Пли» сёдни не предвидится. Станислав отдал вышедшей из кухни Ирине Григорьевне пакет, поздоровался с ней и прошёл в кабинет с Павлу Алексеевичу.
– Хочешь работать у нас? – услышал Пониковский вопрос, который и ожидал. Стас посмотрел на полковника и собрался уже приводить кучу доводов о том, что море, что корабли, что династия, что… но почему–то не смог выдавить из себя ни слова. Хотя Станислав знал, что на него гипноз не действует – пару раз он был на представлениях гипнотизёров и на себе испытывал силу их воздействия – но ничего так и не ощутил, но этот полковник, видимо, безо всяких там методик умел располагать к себе людей. Поэтому Станислав обрисовал ему свои планы на будущее, в которых ведомство, в котором работал отец Елизаветы, как–то если и фигурировало – то только в плане допуска молодого человека к государственным секретам.
Полковник выслушал, чему–то улыбнулся и сказал:
– Понятно. Что–то вроде этого я и ожидал услышать. К экзаменам готов?
– Готов, – ответил Стас, – насколько это возможно в моём случае. Прорвёмся…
После этого они вышли из кабинета, прошли в залу к вновь накрытому столу. Только теперь Стас уже смело отвергал все попытки наполнить его желудок всякими вкусностями, а больше говорил и слушал.
Везельвулс Купидономвылезли из «схрона» (как они называли карманы рубашки Стаса) и, подхватив своих приятельниц, скрылись в волнах эфира.
За время беседы выяснилось, наконец, что Елизавета Павловна – будущая учитель географии, имеет первый взрослый разряд по альпинизму («до КМС я ещё не доросла» – ввернула он шпильку в адрес Стаса), любит ходить по горам, на природу, но не всегда удаётся…
Время пролетело, как всегда, быстро, и Станислав стал собираться домой. Елизавета также
встала из–за стола и, оповестив родителей, что она проводит Станислава на остановку, вышла вслед на молодым человеком в прихожую. Там, облачившись в сандалии, Станислав долго прощался с родителями девицы, наблюдая как Купидон обнимает и целует покрасневшие от слёз щёки Виолы, а Везельвул, всегда быстрый в общении с дамами, целует ручку Лози.
Наконец все попрощались, и Пониковский с Лизой вышли на площадку. Дверь захлопнулась, после чего Стас с удивлением обнаружил, что под его левую руку просунулась правая рука Елизаветы и к плотному боку молодца прижалось некая часть женского тела, скрытая платьем, которую Стас в музыкальной школе явил на всеобщее обозрение недорослей. Стас осторожно согнул левую руку и шагнул на ступеньку, ожидая ехидного комментария Везельвула, но тот молчал, словно воды в рот набравши…
Так они и дошли до остановки, причём было ясно видно, что девица упорно не желает отлипать от тёплого бока Станислава. Очевидно дивное видение стенки с шеренгой товарищей с винтовками стояла перед глазами не только Стаса, но и дочери... Вдруг Станислав почувствовал, что кто–то дал ему подзатыльник. Обернувшись, он увидел что Везельвул скачет у него на плече и размахивает руками, причём делает при этом явно непристойные жесты. До Стаса начало доходить. Собравшись с духом, он внезапно наклонился и запечатлел свой поцелуй на округлой щеке Елизаветы. Увидев, что та даже не дёрнулась, Стас повернулся и, закрыв глаза и мысленно сказав себе: «А-а-а, хрен с ним – будь что будет!» впился своими губами в вдруг ставшими столь податливыми и жаркими губы Елизаветы…
Приоткрыв глаз, Стас заметил, что с горки начал спускаться троллейбус, поэтому Пониковский не стал развивать успех, а только сказал Лизе: «Спасибо» и аккуратно высвободил руку. Подошёл троллейбус, дверь открылась – как в Преисподнюю, и Стас влез в чрево чуда электротехнической промышленности Советского Союза…
VI. От дурной головы…
Больше до экзаменов Станислав с Елизаветой и её родителями не встречался. Ещё в первый раз, после знакомства с зелёным полковником, он проинформировал отца и мать о том – кто и где служат родители Елизаветы, на что получил простой исчерпывающий совет: «Смотри сам». Марии Ивановны уже не было – так что поговорить открыто и откровенно было не с кем, а с родителями Стас никогда не делился своими чувствами и переживаниями – у них и своих проблем хватало. В начале августа Станислава закружило в круговерти экзаменационных событий, которые продолжались почти 2 недели. 15 августа, приехав к стенду приёмной комиссии, Станислав увидел списки зачисленных и к своей радости обнаружил свою фамилию в какой–то группе под номером 12. Волноваться Стасу было нечего – все экзамены он сдал на отлично, кроме устной математики, по которой получил «4», но затем в течение года исправил её на «5».
Выйдя из нового здания СПИ, Станислав первым делом позвонил родителям и порадовал их своими успехами. Следующим делом он позвонил Елизавете, которой почему – то дома не оказалось, а трубку сняла мама Лизы. Он порадовал Ирину Григорьевну и органы госбезопасности в её и лице её супруга, что поставленные перед ним (то есть Стасом) выполнены и на две недели он свободен, так как со вчерашнего числа отпущен в отпуск капитаном корабля.
Ирина Григорьевна искренне порадовалась, однако утешила Стаса, что они уже знали об этом ещё вчера, но всё равно ей приятно, что Станислав не пожалел 2 копейки и проинформировал их. А дочь, – в свою очередь развеяла туман неизвестности в голове у Стаса мама Елизаветы, – поехала в Симферополь в университет – решать вопрос с общежитием и прочими студенческими делами, так что будет только 20 августа, но есть предложение – 20 августа Стас может её встретить с электрички, которая прибудет в 15.12, проводить домой – чтобы она переоделась и отдохнула, а вечером – погулять с нею, хотя можно и посидеть у них дома. А 21 августа съездить всем дружно на Мангуп–Кале под Бахчисараем в пещерный город на экскурсию…
Дни пролетели быстро, в 15.00 20.08 Станислав уже стоял на вокзале Севастополе и ждал прибытия электрички. Электричка прибыла, и из неё валом повалили люди. Было жарко и безветренно. Станислав внимательно смотрел на выходящих и заметил Елизавету и уж было собрался подойти к ней, как заметил, что её окружили её подруги и, весело щебеча, направились к остановке троллейбуса. Стас потихоньку двинулся за ними, не желая смущать Елизавету.
– И откуда эти вертихвостки на нашу седую голову? – вопросил Везельвул, в шерсти которого не было ни единого седого волоска. – Слышь, Стас, может распихнём их, чего это они прилип-
ли к ней, как банный лист к заднице?
Тут он увидел свою миниатюрную подругу, и прокричав в ухо Стасу: «Не журись, хлопче, я полетел – не ждите, если не вернусь – считайте комсомольцем» собрался прыгнуть, чтобы присоединиться к Лози.
– Слышь, козлик рогатый, ты кудысь это, милай? А Лола? Я что ли буду вечно отбрехиваться, что ты «типа на службе», что Стас тебя послал куда–то – она мне уже не верит! – Купидон схватил Везельвула за хвост, чем пресёк «несанкционированную попытку» перемещения тела жениха сестры Лилит к маленькой чертовке.
– Ща как дам в лоб! – огрызнулся рогатый и непостижимым для Стаса образом исчез из поля зрения, через мгновение появившись рядом с Лози.
– Что делается, что делается–то? – вопросил Купидон, но увидев Виолу, извинился перед Стасом, что «очень–очень ненадолго покидает яго» и также исчез со своей подругой из поля зрения Пониковского.
Станислав проводил Елизавету с подругами до остановки, затем влез вместе с ней в троллейбус №7 и поехал. На остановке «Малахов курган» Елизаветы вышла, но не одна – с ней увязалась какая–то малохольная девица, больше смахивающая на старуху Шипокляк. Обе девицы бодро зашагали, оживлённо переговариваясь, в сторону дома Елизаветы, затем Лиза повернула влево к своему подъезду, а её спутница продолжила своё передвижение далее, пугая окружающую город и Природу своим внешним видом.
Стас подскочил к Елизавете, которая уже было протянула свою руку чтобы открыть дверь в подъезд, галантно перехватил её сумку левой рукой, а правой отворил дверь.
– Привет, красавица! – поздоровался Пониковский с ней, подождал, пока она пройдёт в тишину и прохладу подъезда, и аккуратно придержав дверь – чтобы та не грохнула, проследовал за Елизаветой. Дверь открылась как по мановению волшебной палочки, и в квартиру сначала вошла дщерь Павла Алексеевича, а затем – с сумками – и ухажёр той самой дщери.
– Наконец я вас дождалась, – сказала Ирина Григорьевна. – Стас, проходи на кухню – поможешь мне. Лиза – иди к себе, мойся, приводи в порядок – через 40 минут отец подъедет. Кстати – как у тебя там дела в университете?
Станислав понял, что вопрос был праздный и задан был лишь с одной целью – чтобы Станислав мог послушать голос её дочери. Елизавета доложила начальству, что дела все в порядке, она будет жить в той же комнате и с теми же подругами, что и раньше, что учебники получила – и т.д. и т.п., после чего выпорхнула из кухни и отправилась по своим делам. Станислав уселся на табурет, получил ножик и начал чистит овощи, готовя «фронт работ» – как сказал бы его отец – для приготовления очередных яств…
Через 40 минут – «точность – привилегия королей и работников спецслужб»! – в квартире послышался голос полковника, искренне обрадовавшегося возможности отлынуть от домашних забот. По данному случаю – уже по прошествии стольких лет после описываемых событий, автор – тогда ещё молодой лейтенант – спросил своего первого механика, древнего как бивень мамонта, оттого мудрого – почему Иван Иваныч не идёт после подведения домой, а возвращается только 21.00. На это юной безтолочи было ответствовано, что если он – старый и уважаемый всеми механик – придёт домой раньше, то его заставят:
– чистить картошку;
– мыть полы;;
– вынести мусор;
и т.д. и т.п. А так – он, то есть Иван Иваныч, прибывает домой в 21.10 – картошка пожарена, мусор вынесен, полы надраены, жена сияет и готова ко всему… Но – тут Иван Иваныч многозначительно подымал свой палец – запомни, сынку – суббота и воскресенье – отдай и не греши – если ты не на вахте – будь любезен – всё на тебе – и чистка, и мытьё, и жарка, и стирка, и мусор и опять–таки – и т.п. и т.д. Зато никаких проблем. Кстати – после каждого прихода с моря Иван Иванович имел привычку после подключения берегового телефона звонить супруге, грозным голосом говоря в трубку: «Дорогая, гони всех с квартиры – через 40 минут буду», после чего со спокойной совестью сдавал корабль дежурному по ПЛ и убывал домой. На мой вопрос – «А зачем и кого гнать–то?» – Иван Иваныч отвечал – «А вдруг я приду – а там тётки трусы или колготы новые примеряют – некрасиво получится. А так предупредил – за 40 минут все разбежались и жена готова к труду и прочему, и сияет как новый пятак – благодать!»
Мудрый был механик…
Всё покатилось по накатанному кругу. Правда, Станислав, выждав пару часов – чтобы Лизавета могла «отойти» от переезда, поблагодарил родителей за гостеприимство и предложил Лизе прогуляться хотя бы по кургану – так, с часок, а потом она может отдохнуть перед завтрашней поездкой. Елизавета не отказалась, и молодые люди, быстро обувшись, вышли в наступившую прохладу вечера. Пройдя дом, они пересекли половину площади, повернули вправо и медленно поднялись по ступенькам на Малахов курган. Станислав не стал форсировать события, только взял правую руку девушки и положил её в положение «под ручку». Лиза молчала, дыхание её было спокойно.
Тут Станислав не к месту вспомнил события сентября 1982 года, когда он со своим дружком Виктором Юдиным решил прогуляться по этому же кургану. Впереди Виктора и Стаса двигалась, плавно покачивая бедрами, втиснутыми в джинсы, некая девица (лица её было не видно) с шапкой русых волос. Виктор как два дня пришёл с армии в чине сержанта (служил он в Афгане – и у него со Стасом даже нашлись некоторые общие знакомые среди командования части Виктора), так что он шёл и радовался жизни. Вот эта радость и «подвела» его. Так как оба хлопца шли с установленной скоростью – 120 шагов в минуту, а девица – явно медленнее – то по законам математики тела обоих бывших десантников поравнялись с кормовым срезом женской фигуры.
– А ничего себе фигура. Давай познакомимся! – это было последнее, что услышал Стас. Очухавшись, он обнаружил, что лежит на асфальте, а два тела впереди него изображают нечто среднее между карате и самбо. В голове Стаса всё звенело и картинка окружающее природы расплывалась в глаза бывшего старшины, но закон десантного братства заставил Стаса подняться и ринуться снова в бой. Подойдя к спарринг–партнёрам Стас снова «пропустил» удар, и его откинуло на метр. Станислав уже поступил более мудро – сначала он пришёл в себя, восстановил резкость и чёткость восприятия Бытия, и только потом полез защищать своего друга.
Девица с русыми волосами видимо решила, что вставший с асфальта парень – так, груша для битья, и поэтому, не глядя, попыталась ударом ноги в торец снова опрокинуть того на землю. Но не тут–то было. Станислав крутанулся на месте, пропустив девичью ногу мимо своего туловища, левой рукой зафиксировал ногу, а правой рукой с одновременным выставлением правой же ноги для подсечки, произвёл резкий удар в корпус девицы. Та рухнула, но её правая нога так и осталась зажатой под локтем Стаса. Бывший старшина уже приготовился с разбегу прыгнуть спиной на поверженного противника с выставлением правого локтя, который, используя момент инерции и массу тела Пониковского был способен продавить грудную клетку, но тут в сознание бывшего десантника ворвался крик Виктора: «Стас, стой!»
Тот остановился и опустил ногу. Виктор протянул руку и лежавшая на земле не отринула её. Девица оказалась старшим лейтенантом милиции и с детства занималась «борьбой и боксом», как пел Владимир Высоцкий. А друзей она приняла за шпану, а потом уже было не до разбирательств – о чём красноречиво свидетельствовали синяки на лицах Виктора и его молодой женщины. А у Стаса грудина побаливала ещё с неделю.
Финал сей сцены: Виктор женился через год на этой девушке и живёт с ней до сих пор, имея от троих детей уже пятеро внуков.
Станислав, поведав девушке сию историю и увидев, что Лизавете она не очень понравилась, спросил: «Может хочешь домой вернуться?». Елизавета кивнула головой и Стас повернул в обратную сторону. Через 25 минут они дошли до дверей ей квартиры, и Стас попрощался с Лизой, не рискнув на этот раз её поцеловать. Елизавета сказала парню: «До свидания» и скрылась за дверью.
– Ну как? Ну что? Всё нормально? Как грудь? – вопросы посыпались к Стасу с обеих сторон. Станислав объяснил, что у девушки был трудный день, что жара, подруги, от которых мухи дохнут, что всё ещё впереди и так далее и тому, блин, подобное…
– Ну–ну, мечтать не вредно, – отчего–то погрустневшим голосом сообщил Станиславу Везельвул и тяжко вздохнул. – У Лози дурные предчувствия…
– «Предчувствия его не обманули», – процитировал Купидон строки из арии Зайчика, больше похожего на Колобок, которого в известном мультфильме убивает бородатый стрелец. – Ладно, пошли домой, завтра тяжёлый день предстоит…
На следующий день семейство Базаровых с примкнувшим к ним Станиславом Семёновичем дружно село в электричку и поехали в Бахчисарай. Стас взял с собой рюкзак, в который мама наложила всяких полуфабрикатов, половину из которых Семён Петрович выкинул, решительно забраковав, а сунул туда горелку «Шмель–1» и бутылку с бензином, обернув всё это многослойным слоем бумаги и упаковав в пакет.
«Сотоварищи» Станислава от поездки решительно отказались, заявив, что Везельвул – и так пол–жизни провёл в пещерах рядом с папой, а Купидону пещеры противопоказаны по состоянию здоровья…
Сев в электричку, Станислав, внаглую положил левую руку на плечо Елизаветы и аккуратно и нежно притянул её к себе, сказав: «Поспи – время ещё есть – нам час ехать». Стас видел, что за всеми манипуляциями наблюдали переглянувшиеся родители, но ничего молодому человеку сказано ими не было. Стас, увидя, что Лиза положила свою голову на его левое плечо, опустил свою голову на неё и тоже задремал. Ему было хорошо и покойно. От Елизаветы исходила какая–то берущая за Душу теплота, отчего сердце Станислава начинало биться то быстрее, то медленнее…
Долго ли, коротко, но всё на этом свете имеет свой конец – так и электричка остановилась на вокзале города Бахчипариж – как называли многие крымчане город Бахчисарай – и наши путешественники вышли из вагона. Сев на автобус, они доехали до предгорья Мангуп–Кале, прошли от остановки где–то метров 800 и остановились перед просёлочной дорогой, ведущей мимо кладбища караимов к пещерному городу. Мама с Лизаветой сказали мужчинам, что они пойдут не спеша, не торопясь, так что полковник со старшиной могут выдвигаться вперёд и готовить лагерь. Ни Станислав, ни Павел Алексеевич отнекиваться не стали, только Пониковский – после пятитиминутных увещеваний – всё–таки забрал рюкзак у Елизаветы и повесил его себе на грудь – как запасной парашют.
Бросив на прощание женщинам: «Мы вас ждём» – оба мужика «рванули» в гору. Добравшись до вершины, вероятный зять с вероятным тестем разбили лёгкую палатку, Станислав запустил «Шмель–1» в работу и разогрел консервы. Пока еда готовилась, Пониковский раз пять рысцой подбегал к вершине горы. Где заканчивалась дорога от подножия, и смотрел – а не покажутся ли дамы. Дам не было видно. Через час Станислав начал волноваться, и вопросил полковника – а не пора ли ему, то есть Стасу, произвести спуск и проверить – куда делся женский пол.
Полковник посоветовал не суетиться, открыл бутылку пивка, присел, облокотившись к камню и начал процесс принятия хмельного напитка внутрь организма. Стас съел банку консервов – и больше ему уже ничего не хотелось.
Прошёл ещё час. Станислав уже каждые 10 минут выбегал к конце тропы – но женщин не было видно. Наконец, видя, что папа Елизаветы мирно похрапывает в полусидячем положении. Стас снял с себя куртку, скатал её, подложил куртку под спину «рыцаря плаща и кинжала» и рванулся вниз. Пройдя по тропинке вниз метров двести Станислав увидел поднимающиеся фигуры Ирины Григорьевны и Елизаветы Павловны. Вид обеих был довольно жалок – обе дышали тяжко, часто останавливались, чтобы перевести дыхание. Станислав горным орлом подскочил к дамам, развернулся и, подхватив Елизавету на руки, рванул вместе с ней наверх, однако успев предупредить Ирину Григорьевну, что сейчас он вернётся – вот только Лизу доставит наверх.
Елизавета попыталась вырваться, но Стас решительно и безкомпромиссно прервал её робкие попытки освободиться. Донеся девушку до походного лагеря, Станислав опустил её на расстеленный на земле плед и повернул обратно, с твёрдым намерением переместить тело мамы поближе к телу дочери. Однако, когда Станислав подошёл к началу тропинки, то он увидел, что мама уже успела отдышаться и довольно резво приближается к горному плату. Стас подскочил к ней, галантно взял ей под ручку и сопроводил к разбитому лагерю.
Пока они шли, мама поведала Станиславу, что у Елизаветы больное сердце и хождение по горам ей очень плохо даётся. Станислав удивился, но ничего не ответил ей.
Потом он, подведя и усадив Ирину Григорьевну рядом с Елизаветой, не говоря ни слова, начал священнодействовать с продуктами, вследствие чего через полчаса перед дамами стояла походная закусь.
И только доставая бутылки с компотом из рюкзака Станислав заметил, что отец Лизы вовсе не спит, а внимательно наблюдает из–под прикрытых век за его действиями. Стас ничего не сказал старому разведчику, но когда женщины насытились и закончили пить, Станислав обратился к Елизавете:
– Дорогая, ты бы сразу предупредила, что у тебя проблемы с сердцем – я бы тебя на руках донёс – поверь – это было бы гораздо быстрее…
И не было рядом Везельвула, чтобы подсказать дурню, что такие слова женщинам умные люди не говорят. Затем была экскурсия по пещерному городу, возвращение домой (спуск дался женщинам гораздо легче), езда в электричке – Стас ввиду позднего времени, попрощавшись с семейством, вышел на станции «Меккензиевы горы» – от неё до дома Станислава было по прямой 2 км, а по дороге – около 3-х и направился в родные пенаты. Семейство Базаровых поехало далее…
Через сутки Станиславу Бог послал – как Вороне у баснописца дедушки Крылова – нет, не кусочек сыра, а два билета на какой–то заграничный фильм двухсерийный, причём, чтобы взять билеты люди вставали рано утром – ажиотаж был полный, но Стасу повезло – сказались старые связи ещё по медвытрезвителю. Получив долгожданный 4 квитка10на руки, Пониковский подошёл к телефонной будке, зашёл и позвонил по знакомому номеру телефона. Через пару минут трубку сняли и Станислав услышал знакомый голос Елизаветы.
– Лиза, у меня два билета на фильм. Начало в 17.00. Я жду тебя, родная, около кинотеатра «Победа».
Услышанное повергло Пониковского в глубокий шок:
– Больше мне не звони. Я не желаю тебя видеть и слышать о тебе. Прощай.
Свежие комментарии