На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Славянская доктрина

6 443 подписчика

Свежие комментарии

  • Вадим Кузнецов
    Атеизм - не религия. И автор  не "мракобес"О националистах, ...
  • Вадим Кузнецов
    Прекрасная статья. Но не поможет. А жаль.О националистах, ...
  • Александр
    Почитай хотя бы это https://dzen.ru/a/ZgUN-eTvzwI_a-tA,  придурок.О националистах, ...

Rote Armee Fraktion: Красная армия больного человека

Тимур Шерзад

 

Rote Armee Fraktion: Красная армия больного человека


Бурные шестидесятые



Вторая половина шестидесятых годов для группы капиталистических стран выдалась яркой, запоминающейся и не очень приятной. Неудачная война во Вьетнаме. Недовольство не познавшего суровую реальность Второй мировой послевоенного поколения. Бунты и протесты. Претендовавшее на подрыв основ движение хиппи в Америке. Студенческие демонстрации 1968 года в Европе.

И следствие — второе дыхание для ультралевых идей. Их окончательная победа казалась не таким уж и далеким делом. Причем как воодушевленным сторонникам, так и противникам. Воздух был наэлектризован. Казалось, мир стоит на пороге очередных тектонических изменений.

Вновь набирало силу противостояние левых и правых. Мировоззренческий раскол, как и в 30-е годы, вновь вел к стрельбе и пробитым черепам. В июне 1967 года во время демонстрации был убит левый студент Бенно Онезорг. Менее года спустя правый (как считается) радикал стрелял в молодого марксистского политика Руди Дучке. Ранил в голову. Левые отомстили, устроив погромы в консервативном книгоиздательстве – разнесли офис и подожгли грузовики.

В таких условиях и зарождалась будущая «Красная армия» – организация, чье имя гремело на всю ФРГ аж до конца 90-х годов.


Весна 1968-го выдалась для Европы временем молодежных протестов. На этом фоне и росли организации вроде RAF

Драма с элементами цирка


Трагедия начиналась с фарса на грани клоунады.

В апреле 1968-го, незадолго до крупных студенческих волнений в соседней Франции, во Франкфурте-на-Майне собрались четверо леворадикально настроенных людей. Один из них, явный лидер компании, Андреас Баадер, был основателем приюта для бездомных детей. Гудрун Энслин, единственная женщина из четверки, занималась книгоизданием. Еще двое не успели прославиться и этим.

Все эти замечательные люди провели свою первую акцию против ненавистной капиталистической системы – подожгли один из городских универмагов. Несколько дней спустя их нашли и попытались покарать, вкатив по 3 года лишения свободы. Не получилось – Баадер и его друзья тут же заявили, что это все не жажды разрушения ради, а «протест против войны во Вьетнаме». Левые откликнулись быстро. Поднялась буча по поводу «излишне жестокого наказания». И в итоге подсудимые вышли под залог.

Правда, Баадер и не думал цивилизованно ходить отмечаться в полицейский участок. Вместо этого он с друзьями сбежал из-под залога, выкатив целую концепцию городской партизанской войны – то есть обычного терроризма, на тот момент известного миру уже не первый и не второй десяток лет.


Гудрун Энслин и Андреас Баадер

Но в апреле 1970-го Баадер был пойман и возвращен в тюрьму – нарвался на рутинную проверку документов. Но менее чем через месяц был освобожден – товарищи ворвались в пенитенциарное заведение и открыли пальбу из пистолетов, смертельно ранив тюремного библиотекаря.

Возглавляла налет Ульрика Майнхоф – умница-разумница, активистка, ультралевая журналистка. Ее «прикрытие» – желание взять у Баадера интервью – и стало залогом успеха всего дела. Все вышло максимально внезапно. Мало кто из тюремных охранников мог предположить, что, хоть и радикальная, но известная журналистка поставит на карту и свою, и чужие жизни, чтобы вытащить из заточения поджигателя магазина и теоретика городской герильи.

Но она это сделала. И ушла в подполье вместе с остальными членами RAF – той самой Rote Armee Fraktion, повязавшей себя кровью невинных людей. Пути назад теперь не было.

Палестинский опыт


Оставаться в Германии после такого «перформанса» было бы плохой идеей. В RAF быстро нашли куда податься – в Иорданию, в тренировочный лагерь арабских боевиков из ФАТХ, Движения за национальное освобождение Палестины. Те тогда были настроены развивать связи с другими радикалами, и привечали если не вообще всех, то очень многих.

Немцев учили той самой городской герилье, которой жаждали последователи Баадера. Не забывали и «общевоинские» вещи вроде огневой подготовки. Какое-то время все шло хорошо, и у всех было ощущение, что и палестинцы, и леворадикалы занимаются чем-то взаимовыгодным.

Потом фатховцы присмотрелись к немцам получше. Оказалось, что в свободное от тренировок время те пьянствуют, загорают голышом и не забывают про беспорядочные половые связи. Словом, ведут себя как коммуна вооруженных и не боящихся насилия хиппи.

Rote Armee Fraktion: Красная армия больного человека

Ульрика Майнхоф

Палестинцы были охвачены революционным национализмом, но во всех остальных отношениях оказались людьми консервативными. И очень быстро распущенные немцы стали их раздражать. Поэтому арабы «попросили их отсюда» по-хорошему – пока не пришлось по-плохому. И пришлось возвращаться в Германию.

От ограблений до терроризма


Прибыв на родину, радикалы вспомнили опыт про опыт русских коллег из прошлого: эсеров, анархистов, большевиков и прочих. И принялись за «эксы» – ограбления с целью добычи денег на революционную деятельность. Дела при этом велись лихо – «мирняк» радикалы не щадили, нет-нет, да оставляя после очередного ограбления чей-нибудь труп. А количество раненых вообще перевалило за полсотни.

Но то, что приводило в ужас обывателей, воодушевляло других радикалов. RAF стала отличным примером для подражания. С каждым новым ограблением новые леворадикальные ячейки росли как грибы после дождя. Вдохновленные решительностью своих «учителей», они тоже с удовольствием прибегали к насилию.

Накопив денег, в мае 1972 года Баадер принялся взрывать машины возле американских военных учреждений и полицейских участков. Однажды радикалы даже пытались убить немецкого судью. Результатом их бурной деятельности были трупы и множество раненых.

Закрывать глаза на такое было уже нельзя. Проблемой RAF занялись всерьез, и устроенная большая облава вскоре дала результаты. Уже к лету большинство зачинщиков (Баадер, Майнхоф и Энслин), а также менее важные члены попали в лапы правосудия, и в итоге закономерно угодили за решетку.

Вытащить любой ценой


Казалось, проблема решена. Но лидеры и в заключении ухитрялись держать связь с последователями через адвокатов. И устраивали новые теракты в попытках добиться своего освобождения – отлично понимая, что любой «легальный» путь не обеспечит им ничего, кроме тюремной камеры.


Руководитель Союза западногерманских промышленников Ганс-Мартин Шлейер, похищенный RAF. В итоге его казнят

Вновь взрывы, новые атаки. В ноябре 1974-го радикалы наконец добрались до судебного корпуса – был дерзко застрелен не кто-нибудь, а целый председатель Верховного суда. А в феврале 1975-го власти допустили серьезнейшую ошибку. Леворадикалы похитили одного из крупных немецких политиков. Его выменяли на пятерку сидящих в заключении боевиков. Те тут же улетели к арабам, за пределы немецкой юрисдикции.

Теперь в RAF поняли, что власть можно «прогнуть». И только интенсифицировали усилия.

После свалившейся на головы вакханалии с новыми терактами и похищениями власти осознали ошибку. Они отстранили старых адвокатов и не пускали новых. Заключенные в знак протеста устроили голодовку – всерьез, без притворств, так, что некоторые погибли. Все бесполезно – силовики ФРГ явно решили, что больше играть по правилам террористов они не будут.

Время от времени вытащить лидеров RAF пытались и старые знакомые из Палестины – летом 1976-го они захватили самолет, и выставили, помимо прочего, соответствующие требования. Но были бесславно убиты израильтянами после дерзкого рейда в Уганду, где имеющие связи с местными властями террористы и посадили самолет.

Похищались и убивались все новые VIP – крупные промышленники и люди уровня генерального прокурора. Угнали еще один самолет. Безрезультатно.

Нет человека – нет проблемы?


В конце 1970-х среди членов верхушки RAF прокатилась чреда самоубийств. Первой была Ульрика Майнхоф – она покончила с собой еще в 1976-м. Остальные сделали то же самое в следующем году – судя по всему, на фоне безуспешных попыток своего освобождения.

Конечно же, многих тут же обуяли сомнения: не помог ли кто Баадеру, Энслин и другим? Уж больно заманчивым казался выход – лишить террористов сверхцели одним махом. Разницы особой, впрочем, нет: если верхушка RAF и впрямь была убита немецкими силовиками, жалеть их сложно. Баадер и друзья плюнули в германское общество – оно утерлось. Потом общество плюнуло в них – они утонули.

Как бы то ни было, смерти верхушки реально повлияли на радикалов. Оставшиеся на волне боевики RAF продолжали взрывать высокопоставленных чиновников и бизнесменов аж до 1991 года. Но это уже не была леворадикальная организация на пике революционных настроений среди молодежи. Времена изменились, и теперь террористы действовали скорее из субкультурных моментов. Они убивали назло, а не во имя великой цели – никакой веры в грядущую мировую революцию уже не было.

Последние ликвидации боевиков RAF случились в 1993 году, а в 1998-м организация объявила о самороспуске. Завуалированно обещая, конечно, вернуться. Но больше о ней никто не слышал.

Некоторые боевики, получившие по 5-6 сроков за свои «художества», до сих пор гуляют где-то среди немцев. Хорошо себя вели, раскаялись (по крайней мере, смогли в этом убедить тюремное начальство), и вышли по УДО – германские законы в этом смысле довольно либеральны. Где они, никто не знает: пенитенциарная система ФРГ выпускала их тихо. А сами бывшие члены RAF по понятным причинам предпочитают о своем прошлом не вспоминать.

Иван Похабов: суровый антигерой покорения Сибири


Ивана Похабова часто путают с однофамильцем Яковом, который знаменит основанием Иркутска (вот, кстати, городской памятник в его честь). Но нет, это все же два разных человека


Строитель укреплений


Родился наш герой где-то в 1610-м году, в семье енисейского казака. Не простого, а сотника – что, учитывая время и место рождения, открывало перед Иваном неплохие перспективы. Правда, серебряной ложки в рот никто не вкладывал. В Сибири XVII века для человека с историей и связями Похабова это, как правило, означало одно – идти на слабоосвоенные земли и выбивать из местного населения ясак (пушной налог) в пользу московского царя. И в 1646 году Похабов, поднабравшийся опыта на Енисее, отправился на Байкал. Туда, где жили еще не до конца «объясаченные» бурятские племена.

Собирать ясак было не так легко, как казалось: многие туземцы были в той или иной степени данниками более могущественных племен и ханов. И даже если с предыдущей «крышей» удавалось разобраться быстро и беспроблемно, это было еще только начало. Ведь сами данники зачастую вовсе не горели желанием платить налог, а при кочевом образе жизни многих из них уйти от этой самой платы было весьма легко.

Чтобы эффективнее собирать ясак, Похабов развернул строительство новых острогов (небольших деревянных крепостей) и укреплял старые. А также не стеснялся собирать экспедиции для добровольно-принудительного сбора пушнины. Размер налогов при Похабове рос и рос – скромностью аппетитов наш герой явно не страдал. И столкновений с бурятами становилось все больше и больше.

На непродолжительное время воинственный характер Похабова напугал енисейское начальство. Его место байкальского приказчика отдали другому, более спокойному человеку. Но окрестные буряты пацифистами не были – почувствовав, как рука московского царя ослабела, они перестали платить ясак, а некоторые и вовсе открыто взбунтовались.

Тогда Похабова тут же вернули, дав ему аж 64 служилых человека – профессиональных военных. По меркам довольно безлюдной Сибири, условия которой были помножены на технологическое и организационное превосходство русских, это была очень серьезная сила. К ней Похабов добавил еще шесть человек, снаряженных за его счет. И еще к отряду присоединились 26 добровольцев, чуявших хорошую добычу.

Предчувствия их не обманули – Похабов прошелся по непокорным бурятам огнем и мечом. Результатом похода стало основание нового, Осинского острога. Построенный грамотно, он рассекал бурятские земли на две части. В результате те племена, что оказались меж русскими острогами, решили для себя, что им проще добровольно платить ясак, чем воевать с русскими, которые с каждым годом становились все сильнее.

Серебряная лихорадка


Оставалось разобраться с племенами, что не попали в эту зону. Похабов пошел на реку Иркут, где в процессе прочих дел захватил несколько заложников. Последовали обычные требования уплаты мехами, но имелся нюанс.

Пленные буряты оказались данниками Турукая, князя из Монголии. Как назло, один из русских атаманов успел отправить к нему посольство – и Турукай, недолго думая, взял в заложники уже людей оттуда. Начались переговоры, в ходе которых Похабов был вынужден всех отпустить.

Правда, выяснилось другое, а именно то, что у монголов было полно драгоценных металлов. Своих источников этого ресурса в Европе не было: или испанские колонии в Южной Америке, или шахты на мусульманских землях. А нужда в серебре и золоте, источнике твердой валюты, была огромная. Это понимали все, в том числе и Похабов. Поэтому наш герой временно забыл про ясак и принялся выяснять, где же находится источник серебра, которое могло стать для Сибири бизнесом покруче всех мехов, вместе взятых.

Похабов тут же принялся уговаривать Турукая отвести его «к главному». Монгол, помня поведение Ивана с его данниками, ему, конечно же, не верил, но отказывать не стал. Правда, ответил азиатской хитростью – сопровождающие повели посольство Похабова не прямым путем, а кружили в 8 раз дольше, чем требовалось.


Урга в начале XIX века

Наш герой то ли понял намек, то ли двухмесячного путешествия хватило, чтобы отбить желание развивать «серебряную тему» дальше. Как бы то ни было, Похабов достиг кочующего города Урга, и, договорившись с монголами об их посольстве в Москву, поехал обратно на Байкал, где у него осталась масса дел.

А мог бы в итоге добраться до столицы Китая и попробовать повернуть ход истории.

Бокс по переписке


Дел и на самом деле оказалось немало – причем даже больше, чем ожидал сам Похабов.

Все дело в том, что в поведении на Байкале себя наш герой практически не ограничивал. Причем дело касалось не только бурят и прочих туземцев, но и вполне себе русских колонистов. А они уже могли написать челобитные енисейскому воеводе. И написать немало.

Похабову инкриминировалось мздоимство и открытый грабеж под видом налогов и реквизиций. А также изнасилования – в жалобах многократно фигурировали обороты вроде «имал женишко мое поругатца на постеле» (и прочие мерзкие вещи).

Но наш герой принцип «кто первый заявил» знал, и стал со скоростью печатной машинки строчить ответные челобитные, костеря во всех смертных грехах уже своих обвинителей. Енисейский воевода учинил следствие, провел несколько очных ставок и вынес неприятный для Похабова вердикт – бить батогами и запретить занимать руководящие должности.

Палок Похабов получил сполна, а вот со вторым дело не заладилось – помогли родственные связи в виде брата из Москвы, который добился оправдательного решения и позволил Ивану продолжить службу в виде приказчика Братского острога.

Великий исход


Там Похабов вновь развернулся в полную силу. Подпольное винокурение, походы за ясаком и даже работорговля – хотя таковой она была не сколько по букве, сколько по духу.

К делу он подошел творчески – чтобы все было по закону, пленных бурят надо было записывать крепостными. А для этого обязательно покрестить. Правда, делать это по всем канонам и со всем почтением было долго, а, значит, и дорого.

Тогда Похабов придумал ноу-хау. Зимой сгонял к реке побольше бурят. Во льду делалась прорубь. Бралось 2-3 будущих крепостных, которых, чтобы не убежали, крепко привязывали к середине длинной жерди. После чего бурят несколько раз опускали в прорубь. Священник произносил сакраментальные слова, и вот перед собравшимися представали свежеиспеченные христиане, которых можно было писать в крепостные. Быстро и удобно.

Иван Похабов: суровый антигерой покорения Сибири
Способ скоростного крещения Ивана Похабова. Иллюстрация Николая Фомина

Долго терпеть такое для привыкших к вольнице кочевников было затруднительно, и в 1658 году они подняли крупный бунт. Причем на этот раз поднялось практически все население, не «зажатое» вовремя расставленными острогами Похабова.

Иван принялся метаться – то яростно наказывать попавшихся под руку мятежников, то впадать в панику и требовать в Енисейске подкреплений, чтобы воевать со всеми и сразу. Последние, правда, не понадобились – понимая, что им никогда не победить всех русских в открытой войне, кочевники решили уйти в Монголию, под руку местных ханов и князей. Часть из них в итоге вернулась – но значительно позже.

А подкрепление из Енисейска все же пришло. Причем не само по себе, а с назначенными воеводой «следователями» – начальство ценило Похабова за храбрость и активность, но было сыто по горло его «художествами».

В итоге воевода принял компромиссное решение. Похабова отправили на своеобразную пенсию – запретили занимать должности, но выделили 268 десятин неплохой пахотной земли под Енисейском. С этого вполне можно было жить. Что Иван Похабов благополучно и делал вплоть до 1668 года, пока не помер.

Картина дня

наверх